Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

Поделился Г. Астахов своими впечатлениями и собранными им сведениями и о двух старших сыновьях имама, Ахмаде и Мухаммаде. Второй сын имама, Мухаммад, губернатор Ходейды, был, «как его с иронией характеризовали йеменские сановники, философом, поэтом и мечтателем». Жил скромно, не в пример остальной знати, владевшей богатыми дворцами и большими гаремами. Писал стихи. «Внимательно знакомился» с поступавшей в Йемен египетской прессой. Водил автомобиль и даже летал на аэроплане. Отличался мягкостью характера и доверчивостью.

Полной противоположностью ему был его старший брат, Ахмад, – «мощный, свирепый вояка, наводивший страх и трепет на подчиненных». Имел привычку «постоянно держать возле себя змею и леопарда, и тем вгонять в холодный пот приходивших к нему сановников».

Кроме этих двоих, сообщает Г. Астахов, имелось у имама «еще 7–8 сыновей детского и отроческого возраста». Их обучали иностранным языкам.

Среди чиновников имама, с которыми ему довелось общаться, помимо Рагиб-бея, «ведавшего сектором внешней политики и прессой», у Г. Астахова сложилось высокое мнение о кади ‘Абдалле, занимавшегося «почти всеми военными делами, а также вопросами промышленности и финансов». Этого человека, «с окладистой бородой, умными, выразительными глазами», считали «премьером кабинета министров, в котором все – от министров до уборщиков помещений – скромно величали себя “рабами имама”».

Кади ‘Абдалле, по словам Г. Астахова, были присущи «незаурядное политическое чутье, знание и понимание основных задач йеменской государственности». Он был «частью почвенной йеменской верхушки, йеменцем до мозга костей», «горячим поборником идеи индустриализации страны». Мечтал о «создании текстильной промышленности на базе прекрасного йеменского хлопка и о разработках запасов угля».

Из записок Г. Астахова следует, что прибытие советской делегации в Йемен сильно встревожило итальянцев, бессовестно «доивших» имама и поставлявших ему всяческий хлам. «Наши противники не дремали», – пишет он. «Милейший» итальянский доктор, он же их местный агент, покинул Ходейду накануне нашего отъезда в Сана’а’ и прибыл в столицу на своем авто за три дня до нас. Находясь там, целиком и полностью употребил все это время на «лихорадочную работу, настраивая против нас как самого короля, так и его наиболее авторитетных советников».

Надо сказать, отмечает Г. Астахов, что имам настороженно и недоверчиво относился к иностранцам. На этом и решил сыграть итальянец. Дело в том, что по опыту работы с теми же итальянцами имам убедился, что они его «на каждом шагу готовы были надуть, сплавить старье за бешеные деньги». Так, из четырех присланных ими аэропланов «некоторое время полетал лишь один, остальные даже не удалось завести». Присланные ими винтовки были устаревших образцов, «времен итало-абиссинской войны», а приобретенные у них, за «баснословную цену», автомобили – старыми и негодными. И неслучайно поэтому, резюмирует Г. Астахов, слова «итальянский товар» стали в Йемене «обозначением всякой дряни», рухляди и старья (16).

Несмотря на козни итальянцев, проект текста Договора о дружбе и торговле между СССР и Йеменским Королевством Г. А. Астахов все же с Рагибом-беем подготовил и доставил в Москву, вместе с письмом имама (от 14.07.1928 г.) Г. В. Чичерину. В этом письме указывалось, что «большим спросом» в Йемене пользовались в то время «русский керосин, мыло, сахар, спички и некоторые другие товары»; высказывалось пожелание насчет расширения их поставок на йеменский рынок. «… Что же касается обмена политическими представителями, – писал имам Йахйа, – то мы дали товарищу Астахову устные и, по нашему мнению, убедительные разъяснения в том, что задержка в этом вопросе объясняется требованиями момента в нашей стране; и что в будущем, после устранения причин этой задержки, Ваш представитель будет принят. Пусть эта задержка, – подчеркивал имам, – не послужит причиной каких-либо колебаний в деле развития торговых связей…» (17).

В сентябре 1928 г., с согласованным текстом договора, Г. А. Астахов возвратился в Йемен. Прибыл на борту парохода «Михаил Фрунзе», который пришел в Ходейду из Одессы с грузом товаров в рамках утвержденной советским правительством программы «коммерческих рейсов в Йемен». В ходе нового раунда переговоров был согласован окончательный текст Договора о дружбе и торговле. Подписание его состоялось в г. Сана’а’, 1 ноября 1928 г., сроком на 10 лет. ЦИК ратифицировал договор 29.01.1929, а король Йахйа -24.06.1929 г. В тот же день в г. Сана’а’ прошел обмен ратификационными грамотами и договор вступил в силу (24 июня 1929 г.).