Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

В эпоху Александра Македонского в землях Аравии высоко ценилась выпущенная им по случаю завоевания Вавилона серебряная монета. На ее лицевой стороне был изображен Геракл, с наброшенной на тело шкурой Немейского льва; а на обратной стороне – Зевс, сидящий на троне со скипетром в левой руке и орлом на протянутой правой руке.

В XIX–XX столетиях самой ходкой монетой в Йемене являлся серебряный талер Марии Терезии. О нем пишет в своих воспоминаниях о Красном море, которое он дважды пересекал во время командировки в Индию (1869–1872), директор Горного департамента Российской империи К. Скальковский. Вдоль Аравийского побережья Красного моря, делится своими воспоминаниями К. Скальковский, лежало несколько небольших портовых городков. Но вот заходить туда за провизией в случае надобности мореходам не имело никакого смысла, ибо «всякая покупка там была возможна не иначе, как за серебряные

талеры Марии Терезии», или «талари», как они фигурировали в речи местного населения. Монеты эти, давно вышедшие из употребления в Европе, в землях бассейна Красного моря, напротив, пользовались высоким спросом, притом на обоих его побережьях (6).

До 1926 г., рассказывает в своей книге «Йемен» И. Е. Генин, эта страна своей денежной единицы не имела. «На рынке обращался серебряный тапер

Марии Терезии». Его чеканили в Вене, с 1780 г., и ввозили в страны Красноморского бассейна. В 1926 г. имам Йахйа начал чеканить собственную национальную монету – серебряный риал или‘амади. Обе монеты, и

талер, и ‘амади, имели один и тот же обменный курс – около 30 американских центов (1 руб. 20 коп.) (6*).

Торговые связи с царствами Древнего мира йеменцы поддерживали и по океану воду как тогда говорил^ и по морю песка.

Процветанию караванной торговли способствовали сложные для судоходства условия в Красном море, обилие в нем рифов и отмелей, а также царившие во всех прибрежных водах Южной Аравии разбой и пиратство (7). Через Йемен пролегали два крупных на Древнем Востоке караванных пути. Один из них (знаменитая «дорога ладана») шел из Хадрамаута, из древнего портового города Кана’ (нынешний Бир ‘Али), – через Ма’риб, Саба’ и оазисы Хиджаза – в Петру, в величайшее караванное царство прошлого, а оттуда – в Газу, Дамаск, Пальмиру, Тир и Александрию. В портах Леванта и Египта товары грузили на суда и везли в крупнейшие торговые центры Средиземноморья – в Геную и Венецию. По другому караванному пути – через Йамаму, Герру и Наджд (Неджд) – товары поставляли в Месопотамию. Сам портовый город Кана’ защищала мощная неприступная крепость на горе Эль-Гураб (Воронье гнездо), возведенная царем Сама’а ибн Дабйаном.

Один из оживленных торговых маршрутов Древнего Йемена проходил между Хадрамаутом, «обителью благовоний», как отзывались об этом крае сами йеменцы, и городом Сана’а’, архитектурной жемчужиной «Острова арабов», где располагались десять крупных специализированных рынков. Из Хадрамаута в Сана’а’ завозили ладан и мирру, кассию и индийский кардамон, зерно и масло, шерстяные одеяла и женские накидки абайи, войлок для шатров и перья страусов. Из Сана’а’ в Хадрамаут вывозили (речь идет о середине XIX столетия) холодное оружие, оковы для рабов, ружья и гвозди, ювелирные украшения с использованием золотых и серебряных монет, и многое другое. Транспортные расходы – «за одного верблюда в день с одним человеком и багажом при нем, не превышающим нормы установленного веса для перевозки на вьючном животном», – составляли 3 франка (8).

Так называемые регулярные торговые караваны насчитывали, как правило, до одной тысячи груженных товарами верблюдов. Встречались караваны в две и в две с половиной тысячи верблюдов. Вопрос охраны караванов решался просто – посредством заключения караванщиками договоров с шейхами племенных дайр (мест обитания племен), через которые двигались караваны. Племя, под защитой которого находился караван, поставляло купцам верблюдов и вооруженных погонщиков, содержало охраняемые и оборудованные для стоянок места (караван-сараи).

В группу проводников больших торговых караванов, ходивших, к примеру, из Хадрамаута в Багдад или Дамаск, непременно включали «хранителей воды», состоявших при верблюдах-водоносах. Каждый из таких верблюдов нес на себе по два больших меха с водой. Мастерили их из шкуры целого верблюда; вмещал он в себя 50–60 галлонов воды (1 галлон=4,546 литра). Лучшей емкостью для хранения воды в пустыне считался в прошлом у бедуинов Йемена бурдюк, сшитый из кожи горной козы. Будучи притороченным к седлу верблюда, он во время передвижения обдувался ветром, по ночам в пустыне довольно прохладным, охлаждался – и студил воду.