Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

Торговцы Йемена имеют очень высокую репутацию среди коммерсантов Аравии, так как отличаются честностью, порядочностью и «крепко держат слово». Издревле повелось так, что на рынках Таиза и Сана’а’, Ходейды и Адена, Мохи и Бейт-эль-Факиха с нечестными торговцами поступали очень сурово – навсегда изгоняли из городов. Имущество их распродавали, а вырученные деньги пускали на нужды гильдий или общин, к которым принадлежали «запачкавшие» себя торговцы. Появляться в городах, где они проживали прежде, и на рынках, где торговали, ни им, ни их потомкам не дозволялось. Торговец, «очернивший лицо города» и «надругавшийся над честью рынка», особенно того, где устраивались ярмарки, «вычеркивался из списка живых». Торговец, пренебрегший заветами основателей рынков, согласно которым обвешивать или обсчитывать покупателя считалось тяжким грехом, становился изгоем всего торгового сообщества Йемена. Молва о нем, как о «хищном», то есть нечистом на руку человеке, моментально облетала все йеменские города и порты, рынки и караван-сараи. И такой торговец заканчивал жизнь вдали от родных мест – бежал в «чужие земли». Притом не только в другие уделы в Аравии, но и далеко за ее пределы. Чаще всего в Персию, Сирию и Палестину.

Иноземных купцов, в поведении с торговцами-йеменцами не в меру надменных, горделивых и холодных, являвшихся в прошлом в Южную Аравию с торговыми караванами со стороны Сирии (Аш-Ша’ма), йеменцы именовали гиамами, то есть северянами. И все потому, что так же, как и холодные ветра, дувшие с той стороны, торговцы Сирии вообще и Дамаска в частности выделялись среди купечества Арабского Востока своей крайней несговорчивостью, иными словами – «холодностью», как выражались торговцы Южной Аравии.

На северо-западной оконечности великой аравийской пустыни Руб-эль-Хали, на главном торговом пути из Южной Аравии в Прибрежную Аравию Персидского залива, лежал процветавший в период со II в. до н. э. по V в. н. э. оазис Карйат Зат Кахл (нынешний Карйат-эль-Фа’в). Там располагалась столица легендарных йеменских племен ал-кинда, бану мазхидж

и бану кахтан. Раскопки археологов выявили высокий уровень благосостояния жителей этого оазиса. «Дорогие товары», в том числе красивые изделия из бронзы, стекла и слоновой кости, завозили туда из Средиземноморья и Египта, Леванта и Месопотамии, Индии и Южной Аравии.

Процветанию торговли в княжествах Йемена с приходом в них ислама содействовало поощрение коммерции Пророком Мухаммадом, которую Он возвел в ранг деяний пристойных.

Согласно одному из хадисов

, Пророк Мухаммад, высказываясь о торговцах, говорил, что «в Судный день честный и праведный торговец будет находиться рядом с мучениками за веру» – «будет сидеть в сени Божьего престола», ибо такие купцы являются «посланниками мира и доверенными слугами Господа на земле» (11).

Арабский писатель и богослов ал-Джахиз (775–868) в сочинении «Похвала купцам и осуждение чиновникам» отмечал, что Аллах одобряет торговлю как род занятий. И подтверждением тому – выбор Им своего Пророка из торговой общины курайшитов (12).

Основу коммерции Древней Южной Аравии, прежде всего Йемена и Омана, составляла торговля благовониями. Их там произрастало так много, писал древнеримский энциклопедист Плиний Старший (22/24-79), что сабеи (сабейцы) даже варили себе еду на кострах из ветвей ладана и мирры. И потому от городов и селений их шел такой же дивный запах, как от алтарей храмов, греческих и римских.

По легенде, бытующей в племенах Хадрамаута, Мирра, дочь одного из царей Древнего Кипра, страшно прогневала отца своего, когда сошлась со слугой-рабом. Проведав о том, что царь-отец решил ее наказать, прилюдно выпороть и чуть ли не казнить, она бежала и укрылась в землях далекой «страны ладана». Там, тоскуя по дому, по родным и близким, и обливаясь горькими слезами, иссохла настолько, что стала походить на тень одиноко стоявшего напротив ее жилища небольшого деревца. Боги, благоволившие к ней, заметили это сходство – и превратили ее в такое же дерево, но непростое, а благовонное. И назвали его миррой (13). И вот почему. Сок, стекающий с порезов на этом дереве, как и слезы со щек принцессы-беглянки, – горькие на вкус (слово «мирра» в переводе с арабского языка значит «горький»). Но вот кусочки камеди мирры, будучи зажженными в курильнице, источают такой же приятный запах, какой исходил от волос и кожи красавицы Мирры.