Игла и нить

Анна вскрикнула и тут же отскочила назад, с ужасом уставившись на дверную ручку, но та оставалась совершенно неподвижной. Неужели я начинаю сходить с ума? Анна снова шагнула вперед и приложила ухо к двери. Но не услышала ничего, кроме тишины.

Девочка вновь отпрянула и в течение нескольких минут наблюдала за дверной ручкой, пока разочарование не стало слишком сильным. Тогда Анна спустилась на один пролет вниз и остановилась у комнаты тети. Если поход к комнате на верхнем этаже ничего ей не дал, возможно, здесь она найдет какие-то ответы на свои вопросы? Не то чтобы ей запрещалось заходить в тетину комнату – Анна иногда бывала там, когда меняла постельное белье… Я вполне могла бы сменить простыни на ее кровати…

Девочка отворила дверь и вошла внутрь.

Первым делом Анна обыскала прикроватные тумбочки, методично перебирая содержимое каждого ящика: контактные линзы, книги, нити, маски для сна, коробка каких-то безделушек и старинные украшения. Под кроватью обнаружились ящики, в которых хранились простыни с полотенцами. Затем Анна открыла тетин платяной шкаф. Вся одежда содержалась в строгом порядке: платья развешены по цветам, джемперы сложены плотной стопкой, туфли аккуратно расставлены на специальной полочке. Девочка принялась по очереди открывать ящики с нижним бельем и обнаружила там носки, колготки, трусы и бюстгальтеры – в основном белого цвета и простенького фасона, – как вдруг… ее рука коснулась шелка.

Анна выдвинула ящик чуть сильнее и почти у самой стенки обнаружила красный шелковый комплект нижнего белья. Она вынула его, чтобы рассмотреть получше. Бюстгальтер был кружевным и мягким на ощупь, что не очень вязалось с его дерзким цветом. Анна вскрикнула и выронила его из рук, словно это было какое-то дикое живое существо, случайно попавшееся ей в руки. Девочка вновь нырнула в ящик и вынула оттуда подходящие к бюстгальтеру красные шелковые трусики, а рядом с ними обнаружила еще один комплект – тоже шелковый, но на этот раз зеленого цвета. Оба комплекта казались какими-то чужеродными предметами в этой чистой, белоснежной и безжизненной комнате. Анна быстро засунула их обратно в ящик.

Она надеялась найти дневник, фотографии – что-то, что могло бы пролить свет на жизнь ее матери или смерть ее родителей. Анна скорее ожидала наткнуться на пистолет, отрубленную руку или ногу, чем на сексуальное нижнее белье. Она не могла представить, чтобы тетя с ее костлявым телом надела на себя что-то столь… мягкое и нежное. Зачем ей вообще понадобилось сексуальное нижнее белье?

Тетя была категорически против всего, связанного с любовью и сексом; при Анне она ни разу не проявила интереса к мужчине.

Может быть, у нее роман с кем-то из коллег по работе? Возможно, у тети не было никакой интрижки в настоящем, а нижнее белье просто напоминало ей о прошлой жизни, которую тетя больше не вела и о которой Анна просто не догадывалась. «Я пожертвовала ради тебя своей жизнью», – не раз повторяла тетя. Анна проигнорировала чувство вины. Неужели тетя пожертвовала ради нее отношениями? Но тетя ненавидела все – от похоти до любви… или не ненавидела

?

Рождество было точной копией любого другого Рождества. Полезные подарки (носки и учебники), небольшая жареная курица (вместо индейки, которую тетя считала слишком огромной для них двоих), переваренные овощи, рождественские хлопушки и бумажные шляпы, вынутые из них. Во второй половине дня они поехали в Ричмонд-парк, чтобы прогуляться и понаблюдать за оленями, чьи рогатые силуэты ярко выделялись на фоне угасающего света, будто прорезая его насквозь. Прогноз погоды обещал небольшой снегопад, но снег так и не пошел, хотя небо оставалось упрямо серым. Вернувшись домой, тетя включила черно-белый фильм и выложила на стол пазлы, которые они с Анной собирали во время просмотра. Хотя в камине уютно потрескивал огонь, он не мог разогнать одиночество, царившее в комнате, – одиночество, возникающее в пространстве между двумя людьми, которым больше нечего сказать друг другу. Двое – это не совсем семья.