Игнатий Лойола

Джордано Бруно стал символом борьбы науки с церковным мракобесием. Но вот незадача: к ученым-то он вовсе не принадлежал. Зато был поэтом, философом и, скорее всего, занимался эзотерикой. Во всяком случае, в доносах на Бруно есть много интересной информации о его воззрениях. Например, что Христос принадлежал к магам; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворенные природой, переходят из одного живого существа в другое, а монахи позорят мир.

Навряд ли его оклеветали. Свои, мягко говоря, нехристианские идеи Джордано Бруно активно и открыто распространял, буквально проповедовал в университетах всей Европы. За что, собственно, и поплатился. Но даже такого явного врага церкви инквизиция не стремилась непременно замучить и сжечь. Поэт находился в инквизиторских тюрьмах восемь (!) лет. Все это время его убеждали отречься от еретических взглядов. При невыносимых условиях с каждодневными пытками и сырыми подвалами он бы точно не вынес так долго. В итоге Джордано Бруно передали в руки светской власти, которая-то и совершила казнь.

Собственно, инквизиция носила функцию духовной полиции, защищая церковный правопорядок как от единоличных еретиков, так и от появления преступных группировок, то есть сект. Разумеется, ее сильно не любили в народе. А мы так ли уж любим своих полицейских?

Теперь второй вопрос: из кого состояло леденящее душу средневековое ведомство?

Как правило, инквизиторы вовсе не являлись поголовно фанатичными священниками-мракобесами. Большая их часть принадлежала к знатокам права, юристам, получившим превосходное образование. Собственно, и современные полицейские, как правило, имеют юридическое образование. И происходившие в Средние века церковные следственные процессы вовсе не превращались в разгул душегубства, а оставались в рамках права, пусть и канонического.

Документы опровергают и особо бесчеловечные условия содержания заключенных, особенно по сравнению с «бездуховными», «уголовными» преступниками. Пытки в те времена повсеместно относились к легитимным способам ведения следствия, но именно инквизиция установила жесткий регламент, кого, как и в каком случае можно было пытать. При этом в камере обязан был находиться врач, прекращавший пытку в случае нанесения серьезного вреда здоровью допрашиваемого.

Разумеется, случались перегибы, садисты ведь встречаются во все времена, особенно во властных структурах. К тому же средневековое общество отличалось от нашего в вопросах ценности земной человеческой жизни. Но превышение полномочий не одобрялось и всегда вызывало внутренние церковные расследования. Более того, многие подсудимые, чьи дела разбирал светский суд, нарочно возводили на себя напраслину и выкрикивали богохульства, чтобы перейти в тюрьмы инквизиции, откуда, кстати, довольно часто люди выходили на свободу. Собственно, тот же Иньиго Лойола, попав в юности в руки светского суда за озорство и хулиганство, назвался монахом, лишь бы оказаться в епископской тюрьме. Его сразу же разоблачили, но сам факт примечателен.

Оправдательные приговоры случались нередко, да и среди наказаний костер применялся не так уж часто. На протяжении XVI века в Испании, по документам, сожгли за ересь около пятидесяти человек. А незадокументированное тайное аутодафе представить трудно. Каждый «акт веры» всегда происходил как показательное мероприятие общегородского масштаба.

Известна история профессора Саламанкско-го университета Луиса де Леона (1527–1591), который попал под инквизиторский суд за самопальный перевод библейской «Песни Песней». На процессе он защищал себя сам — и сумел оправдаться! Ученый провел в застенках целых пять лет, а потом как ни в чем не бывало поднялся на университетскую кафедру со словами: «В прошлый раз мы остановились на том…»

И еще вопрос: насколько длинные руки имела испанская инквизиция? Действовала она по преимуществу в городах, при этом четверо из пяти испанцев проживало в сельской местности. А крестьянину, как правило, мало дела до богословских умствований, он для этого слишком занят. Кроме того, зимой дороги становились малопроезжими, да и летом ни асфальта, ни автомобилей не наблюдалось. Инквизиторам ради своих путешествий приходилось прощаться с относительным комфортом города, и они всеми силами старались делать это пореже. Кроме того, настоятели деревенских приходов не очень-то жаловали городские проверки и заранее предупреждали паству, как себя вести, чтобы незваные гости поскорее убрались восвояси.

В общем, реальная работа инквизиторов мало походила на образцы из «черной легенды». Что касается дикости, то ею отличалось тогда все общество. И самой большой напастью Средневековья уж точно была не инквизиция, а отвратительная медицина и несовершенство во всем, начиная с состояния дорог и заканчивая правовой системой. Тем не менее подозрение в ереси не сулило ничего хорошего. Когда в Алькалу нагрянула проверка, народ сильно забеспокоился. И было о чем.