Игра

Много лет я считала его бесчувственным и, как и сейчас, не понимала мотивов его поведения и интереса ко мне, проявляемого в очень необычной форме. В такой необычной, что поначалу я даже боялась за свою жизнь и обращалась за помощью к друзьям, в милицию, к криминалистам, психологам. Даже к кинологам, потому что не только люди, но и моя собака странно вела себя, когда мой таинственный незнакомец оказывался где-то поблизости.

С годами, он, кажется, подобрел ко мне. Меня приятно поразило и помогло собраться с силами его своеобразное выражение соболезнования мне в связи со смертью моей мамы. Само его появление было большой неожиданностью для нас. Он долго не показывался в наших краях. Может, он и был где-то рядом, но меня не беспокоил, зная, как трудно было мне в течение очень продолжительного времени.

Утром, в день похорон матери, я стояла раздетая посреди спальной комнаты и чувствовала, что не в силах даже одеться. Но ведь кому как не мне надо было быть в этот час опорой для своих близких. И вдруг меня позвал муж. Я уже по голосу поняла, что случилось что-то необычное.

– Иди быстрее. К тебе приехали! – позвал он меня на кухню, окна которой выходили на шоссе. Муж подтолкнул меня к окну, еще больше раздвинул занавески, словно выставляя меня на обозрение. – Видишь? – он показал в сторону остановившейся на обочине легковой машины. Конечно же, это был загадочный незнакомец. Заметив мое появление в окне, он вышел. Встретившись со мной взглядом, скорбно склонил голову, сел в машину, и вдруг утреннюю тишину нашей округи нарушили печальные, протяжные гудки автомобильной сирены.

Мой муж был очень растроган. А я почувствовала прилив сил. Я взяла себя в руки. Тот, кто хоронил своих близких, своих самых родных людей, знает, сколько нужно сил и как это трудно – взять себя в руки.

Ночью я проснулась от посторонних звуков. Вскочила с кровати, приблизилась к двери. Все было тихо. Глянула в окно, из которого все равно ничего не было видно. Ветер трепал ставни. Может, я проснулась из-за стука дерева по оконной раме? Но стоило мне прилечь, как снова услышала чей-то тихий приглушенный голос, доносившийся снизу, со двора. Отчетливо было слышно похрустывание льда под ногами. Людей было несколько. Два человека – точно. В кромешной тьме я нащупала рукой телефон. И тут же отложила – это меня уже не спасет, подумала я, соображая, что же делать. Тихо хлопнула внизу дверь черного хода. Но по лестнице никто не поднимался. Тишина. Куда же они пропали? Осторожно ступая босыми ногами по остывшему уже полу ванной комнаты к окну, я приоткрыла форточку. Ни звука. Вернувшись в комнату, я, повязав спину оказавшейся под рукой кофтой, прокралась в кабинет и села за письменный стол, готовая спрятаться под ним в случае опасности. Подперев голову руками, я превратилась в слух и стала ждать. И не напрасно. Я услышала, как щелкнул замок входной двери и в дом вошли. Я сразу узнала голос Марко. Голос второго человека, скорее, даже не голос, а интонация, показался мне знакомым. Но каким образом? Кроме Марко я здесь больше ни с кем и не разговаривала. И тем не менее спокойный и в то же время властный голос уже немолодого мужчины откуда-то был знаком. Я слышала, как они спустились по лестнице вниз, откуда по коридору, не выходя на улицу, можно было попасть в подсобные помещения. Мужчины вернулись, и я снова замерла, услышав приближающиеся к моей комнате шаги. Слышно было, как кто-то дотронулся до двери, но дверь открывать не стал.

– Здесь? – спросил чужой мужской голос.

– Да, – ответил Марко. – Пусть спит, посмотрим, как будет завтра. Ночью нам все равно нам отсюда уже не выбраться. Может, к утру расчистят дорогу?

Не все было понятно из разговора Марко с тем другим человеком, но суть я поняла: тот другой не хотел оставаться на ночь. Зачем же он тогда приехал так поздно, да еще по такой погоде? Голоса отдалились.