Игра Бродяг

Правитель Полуночи жадно выдохнул, заняв кресло, заранее размещенное для него на арене. Он нуждался в успокоении, и ничто так не способствовало избавлению от беспокойства, как чья-то мучительная смерть. К тому же он не мог упустить волшебный шанс пронаблюдать весь процесс максимально близко.

Они ничего не добились бы от Рваного Лица, даже если б разорвали его кожу в клочья, потому что он сделал выбор, на чьей он стороне. Разумеется, маленький зеленый листочек, приставший к нижней части его штанины, заметил не Рог. Рог способен колошматить, выкручивать руки, раскалывать ребра, выдавливать глаза — причем без устали, хоть весь день напролет. Но вот наблюдательность — не его конек. Это Советник осторожно отделил листок от ткани. Листок был почти треугольный по форме, темной зеленый, с красновато-розовой зубчатой каемкой. Советник повращал его в пальцах.

— Все ясно, — сказал он. — Так вот где ты прячешь преступника. Предатель… Неужели ты надеялся избежать наказания?

Однако в этот раз Рваное Лицо никого не предал. Все его тело кровоточило. Три пальца теперь лежали на песке отдельно от его правой руки, а во рту уцелело лишь немного зубов — хотя какая разница, ведь ни пальцы, ни зубы ему больше не понадобятся. Сквозь кровь он видел ухмыляющуюся рожу Рога над собой. Рваное Лицо медленно повернул голову: простиралась песчаная арена, и ему подумалось, что неслучайно он умирает именно здесь — значит ли это, что его жертва принята и он будет прощен? Он хотел бы, чтобы это было так. Приоткрытая дверь за ареной вела в темный коридор с уходящей вниз лестницей. Ступень за ступенью, темнее и темнее, и наконец непрозрачная, абсолютная тьма.

«То, что я сделал потом, оправдывает все, что случилось со мной прежде, — подумал Рваное Лицо. — Обвиняя тех, кто причинил мне вред, я должен затем обвинить себя. Я привнес в этот мир столько зла. Я не могу отменить это. Но я так раскаиваюсь…»

Стражники подняли его на ватные ноги, и Рог, встав позади, почти ласково обхватил его голову огромными ладонями. В щелки меж толстых пальцев Рваное Лицо видел растения, поднимающиеся из песка, произрастающие сквозь Рога и сквозь него самого. Листья растений шевелились, поднимались и опадали, их стебли покачивались, будто пританцовывая под беззвучную музыку. «Я прощен? Я прощен».

— Каждому воздастся по делам его, — прохрипел Рваное Лицо. — А для меня смерть — лучшее воздаяние.

— Как скажешь, — хохотнул Советник.

Перевернутый месяц на лице Правителя Полуночи превратился в луну, его глаза поблескивали, словно ужи, извивающиеся в воде. Рог стиснул голову Рваного Лица и резко повернул ее. Шейные позвонки хрустнули, и Рваное Лицо, мгновенно обмякнув, с тяжелым стуком упал на арену, на заляпанный кровью жесткий песок. Впрочем, так это увидели присутствующие. В действительности же его мягко подхватили растения. Зеленые побеги нежно обняли его и затем совсем укутали собой.

***

В храме стоял такой переполох, что едва ли кто-то понимал, что следует делать.

— Ловите их! — надрывался Советник, зажимая обильно кровоточащий глаз. Глазное яблоко успело полностью вытечь. — Не дайте им уйти! Не позволяйте им убежать в дыру!

Правитель Полуночи попятился к арке. Сложно сказать, добили ли градоправителя вопли Советника, либо же давящая обстановка, да только его нервы внезапно сдали окончательно, и, плюнув на всех, он бросился бежать. Он гулко протопал по залу, споткнулся (последствие того позорного падения в толпу, когда он повредил бедро), скатился по ступенькам, с горестным всхлипом поднялся и побежал сквозь траву, падая и поднимаясь, теряя последний разум в припадке ужаса.

Его отдаляющиеся крики еще с полминуты были бы слышны в храме, если бы их не заглушили прочие звуки. Растения не колыхались, замерев в безветрии. На небе собирались тучи, черные, как клочья сажи. Внутри храма стражники и бродяги слились в груду бьющихся тел, из которой доносились хриплые выкрики стражников, чудовищная брань Наёмницы и тяжелое дыхание Вогта. Потом кто-то застонал от боли (сложно понять, кто, в такой мешанине), и груда развалилась.

Наёмницу притиснули к полу и, лежа вниз лицом, она скрежетала зубами от ярости. Ее отросшие спутанные волосы рассыпались по полу, и кто-то из стражников, держащих ее, прижал их ладонью, чтобы она не пыталась поднять голову. Наёмница зашипела на него. Вогтоус, отпихнув атакующего его стражника, быстро взглянул на нее расширенными мокрыми глазами и рванулся к Советнику. Стражники вцепились в него все скопом. Еще с минуту Вогт отчаянно сопротивлялся, а затем издал горестный вскрик и тяжело рухнул на пол, придавленный телами неприятелей.

Советник еще не решался отнять руку от лица. Его единственный глаз, налитый кровью, сочащийся слезами, медленно развернулся к Вогтоусу, выражая одновременно злость и торжество.

— Так-так-так, — протянул он, растянув губы в дрожащей от боли ухмылке. — Что же это получается — ты сегодня не сильный? С чего бы это? Что ли, твой бог перестал опекать тебя? Вот этот уродливый бог, — багровый глаз устремился на крылатую фигуру Урлака.