Игра Бродяг

Наёмница пошевелила пальцами, занывшими от холода — стена была просто ледяная. Она закрыла глаза, открыла их, снова зажмурилась и прижалась к стене ухом. Детские шепчущие голоса поднимались из глубины камня… Поначалу они звучали так тихо, что она не могла разобрать ни слова, но усиливались и становились все выше, почти превратившись в визг. Теперь Наёмница слышала, что они говорят, повторяют снова и снова. Она могла представить себе этих маленьких детей, испуганно жмущихся друг к другу. «Они убегали и прятались», — поняла она, хотя как она могла понять то, чего не знала в принципе? Одни и те же слова, как заклинание… В действительности это и было их первое заклинание:

«Если мы убьем его, нам не будет так страшно. Если мы убьем его, нам не будет так страшно. Если мы…»

Наёмница отшатнулась от стены.

Дверь со скрипом повернулась на ржавых петлях, затворяясь. Однако прежде, чем та захлопнулась, Наёмница проскочила в щель — обратно в непроницаемую тьму, которая стала для нее желаннее после того, что предстало ей при свете. За спиной резко хлопнуло, и, обернувшись, Наёмница увидела, что серебристая полоска погасла. Наёмница толкнула дверь, но та не подалась, запертая так надежно, как если бы была замурована. «Непонятности, таинственности, — процедила Наёмница. — Ненавижу!» И, ускоряясь, побежала назад, к спасительному одеялу, которое на время закроет ее от всего.

Голоса из стен звали ее и гнали прочь, просили ее о помощи и, понимая, что она ничего не может для них сделать, захлебывались в крике. Наёмница была такая же, как они, и поэтому ей не было жаль их. Впереди вспыхнули светильники, свет которых теперь казался ей ярким, и, как только она проникла в пределы дрожащего светового пятна, голоса оставили ее.

— Все хорошо, — сказала Наёмница. — Нет. Все плохо.

Она прошла по залу, осторожно обходя спящих (или же просто погрузившихся в небытие, которое тот же сон, только без снов и без возвращения), забралась в свой кокон, свернулась, пытаясь согреться. Голоса не звучали, но она продолжала слышать их в своей памяти. Наёмница вдруг всхлипнула, затем еще раз, и надавила на веки пальцами — не сметь.

Какое ей дело?

***

У нее болели ноги, спина, руки и уже, наверное, все. Веки, которые она то и дело терла, припухли и покраснели. Доставив до места очередной камень, Наёмница злобно пнула его ногой, а затем прижала к щекам дрожащие пальцы. У нее было просто ужасное настроение — хотя бы потому, что ночью ей предстояло снова бродить по коридорам замка. Все утро она не могла отделаться от стискивающего горло отвратного страха, хоть и смогла убедить себя, что услышанные ею дети были вполне материальны и просто находились в соседней комнате. Каким-то образом их голоса просачивались сквозь стену, возможно, в щели меж блоков. Причуды акустики, темнота, ее собственное воображение придали обыденной ситуации атмосферу кошмара. Конечно, наличие живых страдающих детей не решало проблему и даже создавало новую. В любом случае к ней это не имеет отношения. У нее своя проблема. Камни.

— Почему они каждый раз все тяжелее и тяжелее? — сказала она вслух. — Почему именно я должна таскать их? Неужели для меня не нашлось другой работы?

— А для тебя есть что-то непривычное в их тяжести?

Чёрный Человечек. Внутри нее все напряглось. С чего бы это он притащился? Что ему от нее нужно? Не зная, что ответить, Наёмница молча смотрела на него. В ярком дневном свете она отчетливо видела каждую морщинку на желтом безбородом лице, но все еще не могла различить его зрачки, такими темными были радужки. Определенно, он был представителем другой расы, но прежде ей не доводилось видеть таких.

— Ты не закончила. Пока работа не сделана, тебе не позволено сидеть просто так.

— Мне нужна передышка! Я на куски разваливаюсь! — она говорила на повышенных тонах, хоть и пыталась себя сдерживать. Подняв руки, она показала их Человечку. — Дрожат. Эти камни будто не хотят, чтобы их уносили прочь от леса.

— Так оно и есть, — подтвердил Человечек.

— Кто ночью переносит их обратно? — спросила Наёмница. — И зачем?

Человечек молчал, и его темные глаза, пронзительные и умные, становились все уже и уже, пока не превратились в сплошные черные щели.

— Ты еще не разобралась?

— Нет, — Наёмнице было страшно неуютно.

— У тебя красные глаза. Слышала их голоса ночью?

Наёмница старательно сделала вид, что не понимает, о чем он.

— Чьи голоса? — невинно осведомилась она.

— Призраков.

— Так это были призраки? — выпалила она в ужасе. Ничего более глупого она сделать не могла.

Человечек, казалось, не обратил внимание на ее самообличительную реакцию.

— Да. Призраки камней, — он сжал губы. Затем посмотрел ей в глаза. Наёмнице было жутко под его непроницаемым взглядом, но какое-то время она терпела. Потом все-таки уставилась в землю.

— Что такое призраки камней?

— Камни бесчувственны, — продолжил Чёрный Человечек.

«Когда ж наконец небо сжалится и пошлет мне того, кто отвечает на вопросы прямо?» — мысленно простонала Наёмница.