Игра и мука

…А то вот еще «Голый король» Шварца. Даже удивительно – как она могла быть написана в нашей стране, да еще и поставлена неоднократно! А как бы она читалась сегодня?

Мысли, не управляемые, не контролируемые, спонтанные, случайные…

Идите… на кладбище

21 мая 2014 года

В детстве я ужасно не любил кладбища, боялся их. Был уверен, что земной жизни нет конца (это как в стихотворении Степана Щипачева на смерть Сталина, которое я читал в детском саду: «Сталин – это жизнь, а жизни нет конца…»). Судьба меня щадила, в школьные годы столкнулся со смертью лишь однажды – когда погиб мой одноклассник, прыгнувший в море со скалы, и эти похороны стали одним из страшнейших впечатлений моей детской жизни.

С этой боязнью кладбища я начал учебу в ГИТИСе. В один из первых наших выходных мой однокурсник, никому тогда не известный Толя, а ныне один из самых знаменитых режиссеров мира Анатолий Васильев, сказал: «А поедем на кладбище». Я удивился и поехал. Это было Переделкино. Мы ходили вдоль могил Пастернака, Гроссмана, Корнея Чуковского… Впервые посетило ощущение конечности жизни, которое я вдруг не воспринял как нечто страшное. Наоборот, смерть показалась частью мира и природы, естественным продолжением жизни.

Потом я стал бывать на кладбищах часто. В разных городах, в разных странах. Оказалось, кладбище очень многое может сказать о жизни общества, его культуре, традициях, ценностях, мировоззрении.

Вчера у меня (редчайший случай) выдался выходной. И я решил пойти на могилу своего папы. Он похоронен на маленьком деревенском кладбище в Матвейково. Там лес, пруд рядом, тишина удивительная. Я как-то даже не подумал, что многие в этот день пойдут на кладбище – пасха. И действительно народу было много. Хотя на этом кладбище похоронены и мусульмане. И рядом с крестами нередко встречаются полумесяцы. А мой папа лежит под простым гранитным камнем. Все здоровались, приветливо, доброжелательно, охотно одалживали друг другу какие-то инструменты, предметы для ухода за могилой, предлагали помощь. Лица этих людей сильно отличались от угрюмых раздраженных физиономий, которых полно в московском метро. Хотя, конечно же, это были те же люди, но этот день и это кладбище делали их другими. Здесь нам было нечего делить, не в чем уличать, обвинять и упрекать.

Когда мы вгрызаемся в друг в друга в бесконечных дуэлях и схватках по самым разным мотивам – политическим, «бизнесовым», семейным, когда зашкаливает состояние конфликта, надо просто пойти на кладбище и тихо посидеть на могиле близкого человека. У всех есть такие могилы.

Разорванная пополам Одесса

7 мая 2014 года

Эти дни был в Одессе. Прилетел только что. Естественно, все задают вопросы – как там, что там? Что происходит на самом деле? Поскольку не верят официальным СМИ. А я, как ни странно, могу только обозначить факты, свидетелем которых был. И которые, к сожалению, не могу объяснить.

Соборная площадь, в которую упирается Греческая улица, – место сборища спортивных фанатов, всегда находящихся в состоянии конфликта – такова их психология. За что я их всех (не зависимо от предмета их страсти) терпеть не могу. А тут встретились фанаты харьковского «Металлиста» и Одесского «Черноморца», решили объединиться и продемонстрировать общую верность Украине. Эта верность Украине в Одессе не на пустом месте созрела. Уже более двух месяцев на Куликовом поле возле бывшего обкома партии стояли палатки протестующих, демонстрирующих верность России. С одной стороны, им никто не мешал, с другой, с каждым днем они становились все агрессивнее. Сразу хочу сказать, что, по свидетельству многих очевидцев, среди этих прорусских палаточников не было ни ГРУ ни КГБ. Может кто-то и зашел из близлежащего Приднестровья, но нужно хорошо понимать: оно действительно. Работают в Одессе – потому там и оказались. Точно также среди украинских болельщиков не было специально завезенного «контингента» из правого сектора западных областей. Все были одесситами – это подтвердили документы, обнаруженные в моргах в карманах погибших. Одесситы, разделенные чертой гражданской войны. Более двух месяцев пророссийская группа периодически выходила в город, несла наши триколоры, на которые пыталась поменять сорванные украинские флаги, и возвращалась в палатки. И надо сказать, что население города со свойственным одесситам юмором, в основном, крутило пальцем у виска, но не более того. Никто не бросал камни и, тем более, не стрелял.