Игра начинается

Она открыла ящик и ахнула. Брогану пришлось зажать рот руками, чтобы не ахнуть самому.

Со своего места он мог видеть содержимое комода: поверх одежды были разложены фотографии умершего жениха.

Колетт робко взяла один из снимков. Принялась разглядывать, словно не узнавая. Открыла другой ящик, третий. Фотографии были повсюду. Колетт вскрикнула и попятилась к двери, позабыв, что по-прежнему держит снимок.

– Нет! – выдохнула она. – Нет!

Думаю, ей понравился твой маленький сюрприз.

Мне тоже так кажется.

Колетт заплакала, глядя то на фотографию в руке, то на распахнутый комод.

– Что происходит? – шепотом спросила она. – Зачем?.. Зачем ему это надо?

Как думаешь, она про Мартина или про Джереми?

Не знаю. Скоро увидим.

Броган услышал, как к дому подъехала машина. Сейчас начнется самое интересное.

При звуке отпираемой двери Колетт будто ожила: бросилась к комоду, вытащила из-под фотографий первую попавшуюся одежду, и, разложив снимки как было, поспешно оделась.

Видимо, будет ссора.

Да, нелегко говорить серьезно, когда стоишь в одном белье.

– Дорогая, ты дома? – крикнул снизу Мартин.

Колетт открыла дверь спальни.

– Ты не мог бы подняться на минутку?

Прошла в середину комнаты, скрестила на груди руки и принялась ждать.

Вскоре появился Мартин.

– Что такое?

Колетт махнула рукой в сторону комода.

– Вот. Сам посмотри!

Мартин подошел ближе.

– Не понимаю…

– Там фотографии, Мартин!

– Да, я вижу. Но не понимаю, зачем ты их так разложила?

– Я как раз хотела спросить о том же самом тебя.

– Что за бред? Я тут ни при чем.

– Я их не раскладывала, Мартин. Значит, это сделал ты. И я хотела бы знать, что за игру ты, черт возьми, затеял? Чего ты добиваешься?

Мартин молча уставился на нее. Покачал головой.

– Знаешь что? Надоело. Я только вернулся с работы, устал и хочу есть. Мне не до твоих истерик.

Он шагнул было к выходу, но Колетт схватила его за руку и развернула лицом к себе.

– Не уходи! Не смей! Я хочу знать, что ты задумал.

– Что значит «задумал»? Что за бред ты несешь?

Колетт ткнула пальцем в сторону ящиков.

– Я про эти фотографии с Джереми. Вчера я нашла одну в книге. Теперь – в комоде. Но сами по себе они оказаться там не могли. Кто-то их туда положил.

– Это был не я.

– Не ты? А кто тогда, по-твоему? Кто-то вломился к нам в дом, разложил фотографии и тихонько ушел?

– Разумеется, нет. Я думаю, это сделала ты.

Колетт в отчаянии всплеснула руками.

– Я? Но зачем мне это надо?

– Понятия не имею. Может, ты на нем зациклилась…

– Зациклилась? Что значит «зациклилась»? Я о нем даже не вспоминала до последнего времени.

– Это не значит, что ты не думала о нем подсознательно. Такое бывает. Может, ты не сознавала, что достаешь его фотографии…

– Что?! Постой-ка, не надо! Да, я расстроена, но я не больная. И я бы знала, если бы брала в руки эти снимки.

– Ну, раз ты так уверена…

– На что ты вообще намекаешь?

– А вариантов остается не так уж много. Кто сегодня ушел первым? Я. Кто пришел последним? О, тоже я! Надо же, как получается… Тогда, позволь спросить, в какой момент я успел бы заморочиться с сюрпризом и распихать по всему комоду фотографии твоего бывшего?

Это сбило с Колетт лишнюю спесь.

– Ты… ты мог заехать днем.

– Серьезно? Потратить весь обеденный перерыв, приехать на другой конец города, разложить фотографии, а потом рвануть обратно? И какие у меня были мотивы?

У Колетт неуверенно вытянулось лицо.

– Н-не знаю…

– Скажи, к чему мне вообще вытаскивать фотографии? Вся эта история давно в прошлом. Не хочу о ней вспоминать. И уж определенно вмешивать того парня в наши с тобой отношения. Даже не знаю, зачем ты вообще хранишь его снимки. Тебе понравилось бы, если б я держал целую коробку фоток своих бывших подружек?

– Мартин, он был не просто приятелем. Я собиралась за него замуж. Любила. А эти фотографии – все, что от него осталось.

– Что ж, видимо, ты любишь его до сих пор.

Колетт опешила.

– Что?

– Ты не можешь его отпустить. Сознательно или нет, но ты по-прежнему его любишь. Поэтому держишь при себе эти фотографии. Я не психолог, конечно, но, видимо, твой разум стирает часть воспоминаний из-за чувства вины.

Колетт рассвирепела уже всерьез.

– Поверить не могу. После всего, что у нас было, после того как мы всё проговорили и разложили по полочкам… Я же объяснила, что случилось с Джереми и как это на меня повлияло. И ты по-прежнему обвиняешь меня в измене?!

– Не в физической, разумеется. Но здесь… – Мартин постучал себя по виску. – Здесь тоже считается. Или не знаю, чем еще можно объяснить твое поведение.

– Ах, не знаешь?.. А не пойти бы тебе куда подальше? Потому что мне надоело. Я не чокнутая, и я тебе не изменяла, а если ты собираешься и дальше меня оскорблять, то лучше иди к черту!

– Отлично! Так и сделаю.

Мартин повернулся и решительно вышел из комнаты. Колетт захлопнула за ним дверь. Потом открыла ее и шарахнула еще раз – уже громче, чтобы Мартин наверняка услышал грохот.