Игра не для всех. Крым 1942

Много кто ругал объективно устаревший пулемет к началу Второй Мировой. Излишне тяжелый, слишком заметный из-за щитка, что делало «максим» удобной целью для артиллерийский и минометных расчетов, а также экипажей танков, низкая скорострельность — всего шестьсот выстрелов в минуту… Против девятиста у МГ-34 и тысячи двести у МГ-42. Но только критики забывали, что у немецких машингеверов приходилось регулярно производить замену ствола, в то время как у нашего станкача охлаждение водяное, только успевай залить воды в кожух. А тяжесть пулемета оборачивается отличной кучностью боя, позволяет уверенно держать высокую прицельную дальность. Потому сейчас, помогая бойцам взвалить станкач над край воронки, плотнее умастив его на земле, я не испытываю дрожи в руках, не чувствую, что вступаю в схватку с заметно устаревшим оружием, из-за которого наверняка проиграю. В руках умелого пулеметчика «максим» вполне конкурентен немецким машингеверам!

По крайней мере, я так считаю после нескольких учебных стрельб…

Встав к пулемету, аккуратно, тщательно беру прицел под очереди станкового МГ-34. Словно что-то почуяв, расчет на секунду прерывается — возможно, меняет перегревшийся ствол. Но эта пауза весьма кстати: я успеваю прицелиться, а молчание противника дарит мне лишние секунды…

Нажимаю на гашетку.

«Максим» бодро пророкотал, высадив в сторону вышки короткую очередь патронов в восемь. Она ударила чуть выше цели, но еще двумя я уже более точно нащупываю молчащую до того цель. Наконец, машингевер заревел в ответ, трассеры уткнулись в землю всего десятком сантиметров правее, послышался отчаянный вскрик! Но не замечая ничего вокруг, кроме цели, я вновь жму на гашетку, приложив по хорошо видимым вспышкам пламени теперь уже длинной очередью — сдали нервы. Но у «максима» отличная кучность, и сейчас это преимущество меня спасает — станковой МГ-34 замолчал! Для верности высадив по вышке еще две короткие очереди, бешено кричу:

— Меняем позицию! Бегом!!!

Антюфеев, до того сжимавший задетое вскользь плечо, волевым усилием заставляет себя схватить бидон с водой, а Беридзе молча поднимает цинк с патронами, до того носимый товарищем. Все вместе мы выбираемся из воронки под мерзкий свист мин, ложащихся все ближе к нам, и вытаскиваем за собой пулемет.

— Быстрее! Вот то укрытие!

«Сто один, сто два, сто три»… На третьей секунде я ныряю в воронку вместе с расчетом, позади гремит очередной взрыв, каким-то чудом не зацепивший никого из нас. Указав на ранение Гриши, коротко бросаю бойцу:

— Перебинтуй плечо! А после начинай набивать ленты!

После чего разворачиваюсь к немного ошалевшему от всего происходящего грузину:

— Сейчас ставим щиток, потом поможешь поднять «максим» наверх и придержишь ленту вместо Антюфеева. Готов?

Георгий молча кивает, но взгляд его чуть проясняется. Смерть прошла рядом, но бой не окончен, многое еще может случиться… Однако нам остается лишь покрепче сжать зубы и продолжить воевать.

Выбрав в качестве цели ближний ко мне МГ, первым попавший в поле зрения, даю пристрелочную очередь. Огонь машингевера тут же обрывается — но не потому, что я попал: по всей видимости, расчет принял решение сменить позицию, как только рядом засвистели пули «максима». Что же, разумно — а вот на моем пулемете скрестились трассеры сразу двух МГ-34.

Звонко звякнул щиток, раз и другой, защитив от гибельного свинца; массивный станкач тряхнуло от нескольких попаданий по стволу. Вместе с Беридзе мы с трудом стащили «максим» вниз, спасая пулемет от необратимых повреждений и спасаясь сами. Впрочем, кожух итак продырявлен в трех местах; из пулевых отверстий весело бежит вода.

— Три-четыре очереди после заправки и шабаш.

От слов Антюфеева, произнесенных мрачным, каким-то безжизненным голосом, становится не по себе. Но пулеметчик однозначно прав — большая часть воды сольется из поврежденного кожуха уже сейчас, а после заправки из бидона станкач проработает минуты три от силы. Причем пытаться вновь взвалить «максим» на край воронки довольно глупо, фрицы пристрелялись к нам и тут же добьют итак поврежденный пулемет. Сменить позицию? Быстро и скрытно не сможем, тут минусы устаревшего станкача работают против нас в полной мере, фрицы заметят расчет и расстреляют на хрен! Минуту я лихорадочно обдумываю сложившуюся ситуацию, одновременно вслушиваясь в грохот взрывающихся чуть позади мин. Очевидно, враг перенес огонь на залегшие штурмовые группы, медленно, но верно выбивая бойцов…

— Так товарищи, слушайте и запоминайте. Я сейчас ползу за трофейным МГ, он в окопе у Сидорова остался, вроде неповрежденный. Открываю огонь по немцам, бившим в нашу сторону; как только очереди мои услышите, заправляйте кожух последней водой, поднимайте «максим» и давите этих тварей! Хотя бы один расчет чтоб заткнули, иначе гансы нас на этом поле и оставят! Все понятно?