Игра ненависти и лжи

За нашими спинами почтительно стояли Фалькины и несколько девочек и мальчиков из «Жаворонка», которые ценили гильдию Кривов.

Лука держал Дагни за руку, а второй поддерживал на своем бедре чистого, ясноглазого Вона. Мальчик больше походил на Луку, чем на Ниалла, но они с Дагни попросили нас никогда больше не поднимать вопрос его кровного отца. Для них Вон был сыном Луки, а Ниалл больше не стоил их переживаний, когда дело касалось мальчика. Однажды он заплатит. Я уже поклялась в этом, но их желание буду уважать. Дагни и Лука осторожно возвращались к тому, на чем разошлись все те годы назад. Потребуется время, чтобы собрать по кусочкам то, что было сломано, но тот факт, что мальчик проникся к ним обоим, определенно помогал. Они были почти как настоящая семья, на долю которой не выпало жестоких страданий.

Исак и Фиске столкнули лодку в мягкое течение укромного скиткастского фьорда. Легкие волны разбивались о борта суденышка, пока его уносило прочь по черным водам Воя.

Мы с Кейзом заняли место во главе гильдии Кривов. Он посмотрел направо, где с луками стояли Гуннар, Раум и Линкс. Мягко кивнув, Това встала перед каждым из лучников, поджигая их смоченные в масле стрелы, пока сталь не окутало золотое пламя.

Эрика стояла подле Гуннара, напевая нежную народную песню. Она совсем не походила на принцессу в слишком большом платье, что ей одолжила Джунис, и со снежными волосами, рассыпавшимися по плечам. Она привязалась к Гуннару и редко от него отходила. По правде говоря, не думаю, что он возражал.

Принцесса не упоминала Юг, она вообще мало о чем говорила, кроме того раза, когда сказала Рауму, что боги приветствовали Вали смехом и байками о битвах.

Что-то в звездах ей так сказало.

Мне не было дела, насылали ли звезды на принцессу видения. Ее слова почти вернули улыбку на лицо Раума. Как по мне, пусть бы говорила с ним о звездах хоть весь день.

Раум нацелил свою стрелу в небо. Другие повторили за ним. Обычно игривый и беззаботный, теперь Раум напоминал мне серый шторм. Он не говорил ни с кем, кроме Кейза, и то редко. На полвдоха Раум закрыл свои серебряные глаза. Открыв их снова, он сказал:

– Тильс ви сес иген – до новой встречи.

Мы все пробормотали ту же фразу и смотрели, как летят стрелы.

Ладья загорелась быстро, и вскоре золотистое пламя озарило темноту Воя прекрасным сиянием. Кейз ударил кулаком в сердце. Я повторила. Волна ударов эхом пронеслась по побережью, когда Фалькины и Кривы прощались с другом и братом.

* * *

Когда пламя погребального костра догорело, я сидела в одиночестве на большом камне в куцем лесочке в десяти лигах от самого городка Скиткаст. С того момента, как костер зажгли, Никлас не уходил отсюда. Чаще всего он сидел один, жевал что-то, что Джунис давала ему с собой. За работой он все время говорил, и я черпала некое утешение, глядя на него из теней.

Иро, подвешенный за лодыжки, свисал с толстой ветки. Голый, покрытый кровью. Стонал. Фалькины приходили и уходили, каждый смотрел, как глава их гильдии режет Иро в тех местах, из которых кровь текла медленно. Он висел там уже почти целый день. Его кожа казалась болезненно фиолетовой, а жизнь уже балансировала на границе Иного мира.

Никлас решил, что Иро до смерти истечет кровью. Медленно. Чтобы Никлас успел рассказать обо всей той боли, что принесло его предательство. Иногда Никлас рассказывал и о приятных воспоминаниях, что они разделяли, а потом резал кожу Иро.

С тяжелым сердцем я пыталась обрести покой, зная, что один из предателей, ответственных за смерть Вали, получал то, что ему причиталось. Но утешение было мимолетным. Большинство мгновений заполоняло мерзкое чувство вины, насквозь пропитавшее сердце.

Вали умер, защищая меня. Я закрыла глаза, признавая эту истину.

– Хочешь побыть одна?

Кейз прислонился к толстому дереву, странный зелено-золотой цвет одного его глаза вспыхнул болью, которая, как я опасалась, теперь останется там навсегда.

– Нет. Мне всегда тебя не хватает, – я подвинулась на своем камне.

Кейз приобнял меня за плечи, притягивая к себе с какой-то собственнической требовательностью. Мы долго сидели молча, глядя, как Никлас с жутким спокойствием мучает Иро. Имелись у Никласа чудовищные черты, но он был верным, настоящим другом. Он делал это не только для своей гильдии, но и для Кривов. Для Вали.

– Кажется, я немножко себя ненавижу, – прошептала я.

Кейз пронзил меня прищуренным взглядом.

– С какого пекла ты так говоришь?

Мой голос дрогнул, так что я помолчала, пока он не выровнялся.

– Вали умер, защищая меня, и… и я не могу не думать, почему я его не оттолкнула, почему я не защитила его? Я вновь и вновь об этом думаю, и ненавижу себя, и…

Мои слова превратились во всхлипы, которые я держала внутри с того момента, как Вали умер. Кейз прижал меня к своей груди; его руки поглаживали мои волосы. Он нежно целовал меня в шею, в голову и шептал тихие слова, пока слезы не высохли. Пока я не могла больше пролить ни слезинки.