Игра престолов: прочтение смыслов

М.Ш.: Абсолютно. И вот теперь очень важный момент, который касается Мелисандры. Да, безусловно, мы сейчас этот момент обсудили по фильму. Это очень интересно. В книге есть крайне любопытная деталь. Да, она там точно так же ошибается. Она несколько раз предсказывает совершенно не то или, даже если она видит это, выясняется, что она видит совсем не то, что она объясняет, и т. д. Но очень важно, что Красная Жрица при всех её способностях, возможно сверхспособностях, из Станниса создаёт не избранного Нео. И, тем более, прости Господи, не Спасителя. Из очень, в общем, неплохого человека она, сама того не зная, создаёт — но это ей, конечно, не удастся, как мы знаем — фюрера. Ибо что произносят по книге участники её богослужения? «Одна страна, один бог, один король». Другое дело, что персонажам «Игры престолов» и «Песни льда и пламени» — и это очень важно — свойственно меняться. Что мы видим на примере Джейме и отчасти на примере, кстати, Сандора Клигана. Он и в книге ухитрился поменяться, за что ему большое человеческое спасибо. Собственно, Арья, по-моему, для этого и нужна — для показа трансформации через призму её восприятия. И, кстати, Санса. Это прекрасный персонаж, абсолютно недооценённый критиками, но об этом, наверное, придется говорить отдельно. Ну что, о Серсее успеем сказать несколько слов, коллеги?

A. М.: Ну, наверное, в качестве заключения. Мы уже почти два часа работаем.

М.Ш.: Мне интересны вкратце ваши концепции, что с ней будет дальше? Для неё возможна трансформация — или все свои трансформации она уже пережила, превращаясь в такую снежную королеву?

B.Б: Самое логичное из происходящего с ней, особенно в рамках фильма, — что она всё-таки чем дальше, тем сильнее портится. В том смысле, что она начиналась с такой гламурной прожигательницы жизни, которая просто без морали, без особенных каких-то целей в жизни. Такую страстную интриганку-то она стала играть сильно позже. И она постепенно на этой почве сходит с ума. Так или иначе, она села на Железный Трон. Это еще никому не проходило даром.

М.Ш.:

Отлично сказано!

В.Б.: Никому это, вообще говоря, не пошло на пользу в конечном счёте. И, вероятнее всего, она постепенно будет становиться всё более жестокой, всё более непредсказуемой, всё более властолюбивой. Сейчас к чему пришёл фильм? К тому, что на мир живых идёт армия мёртвых, а Серсея думает, как бы с помощью этих мёртвых убрать политических конкурентов.

М.Ш.: Истинный политик!

В.Б.: Это, конечно, истинный политик, но в какой-то момент подобный подход напугает того самого Джейме, который когда-то убил одного короля для того, чтобы не погибли люди, и, в принципе, он вполне способен провернуть этот трюк ещё раз.

Р.Т.: Я скажу так. Что она — мать, ставшая патриархом. Все её дети погибли. Она уже мертва. Если она беременна, то, может быть, она мёртвым беременна. Мне кажется, она уже умерла.

Е.В.:

Я подчеркну её эмоциональную неоднозначность — в том смысле, что, с одной стороны, безусловно, она отвратительна, а с другой стороны, она в какой-то момент начинает вызывать сочувствие. И мы в ней сочувствуем человеческому. Но после того, как мы увидели в ней человеческое, начинается история с её расчеловечиванием. И мне кажется, что это драматургически очень интересный и оправданный ход. Потому что если бы склеить, условно говоря, финал фильма и начало, то, в общем, нам этот персонаж стал бы глубоко неинтересен в какой-то момент и всё. Но, поскольку есть вот эта человечная середина, когда она теряет детей и претерпевает всякие бедствия, мучается, любит и т. д., то мы видим, как человек проявляется, причём невольно, и человек умирает внутри неё. И, вообще говоря, довольно логично, что она как бы может думать, что можно договориться с нелюдью, с мёртвыми. Потому что у неё уже какие-то перегородки… Она отрезала себя от человечества, от неё уходит Джейме. То есть она уже не любит никого. Она хочет власти ради власти как принципа. Хотя всё время, как безумная, действительно повторяет: «Мы это делаем», — там есть этот эпизод: «Ради кого ты это делаешь? — Я это делаю ради нас. — А нам это зачем?» Дети умерли, зачем это нам?

Р.Т.: Она мертва, поэтому она хочет заключить договор с мертвецами.

А.М.: Да. Но в том-то и дело, что перед нами действительно персонаж из мира мёртвых, в чём-то напоминающий Дидону. То есть человек, который может быть политическим фактором только как принадлежащий к обречённости на смерть. И движет всем остальным сюжетом. Другое дело, что в её облике нет провиденциальности, и парадоксальность её в том, что она действительно действует, страдает. Она патетична, но она никогда не провиденциальна, в отличие от других героев. То есть мы не можем сказать, зачем она делает это, кроме чистого осуществления власти в данный момент.