Игра случая

— Ну что вы! Откуда у меня золото? Я писатель и букинист, здесь книги. Всё, увы, спасти не удастся. Я забрал самые любимые. Моих личных вещей — вот только эта сумка, — указал он на старенькую, но аккуратную клетчатую сумку. — Меня зовут Вениамин. А как ваше имя, позвольте узнать?

— Спартак.

— О! Какое благородное имя! Книга о вашем тезке была в моей личной библиотеке, но мне не удалось её спасти. Очень жаль.

— Действительно жаль, — искренне огорчился Спартак.

Вскоре показались конусы визитницы.

— Мой хоган вон там, — Вениамин кивнул в центр площадки. — А ваш где?

Спартак указал на тускло мерцающую в ночном свете верхушку серебристого конуса.

— Недалеко, — констатировал Вениамин. — Вы туда быстро доберётесь. Помогите мне с разгрузкой, пожалуйста! Вы складывайте у входа, а я буду заносить книги во внутрь.

Спартак не стал спорить. Он спешно стаскивал коробки одну за другой. Вениамин долго возился внутри убежища, тщательно пристраивая свои драгоценности. И вскоре у входа выросла пирамида коробок.

На тележке оставалась только клетчатая сумка. Писатель кряхтел внутри. Спартак ни о чём не думал. Тренированные пальцы работали сами, прощупывая пожитки старика. Ничего стоящего. А это что? Ловкие руки выудили колечко. Волшебным блеском сверкнул в ночи драгоценный камень. Секунда — и находка скрылась в кармане.

Спартак пристроил сумку на вершине пирамиды. Она неминуемо упадет, и содержимое вывалится на траву, как только старик потянет очередную коробку.

«Пусть поищет», — презрительно ухмыльнулся он и помчался к своему хогану.

3:25

Море словно ожило. Казалось, что ее огромные лапы пытаются заграбастать и унести в свои глубины кучку беззащитных людей. Стена тумана отделяла лодку от надвигающихся скал. Сквозь туман на поверхности моря иногда можно было различить воронки быстро крутящейся воды. Дух планеты сеял страх в сердцах людей. А страх приводил к бессмысленным действиям и поступкам.

Дюшон-отец, стоящий за штурвалом, готов был поклясться всеми своими детьми, что в какой-то момент туман осветился красным светом, и перед лодкой возник призрак стоящего на волнах человека. У него были огромные глаза. Он поднимался, открывал и закрывал рот, строя омерзительные гримасы. Дюшон сделал резкий поворот вправо. В этот момент плотбот сильно накренился и врезался в откуда ни возьмись появившуюся из тумана скалу. Послышался глухой треск. Подхваченная волной, лодка едва не перевернулась, и всех ее пассажиров окатила громадная волна. Несколько детей оказались за бортом.

Никто не помнил точно, что произошло потом. Кажется, кто-то кричал, звал на помощь, но их крики не были услышаны, заглушаемые ревом разбушевавшейся стихии.

Только Йееелоупуху происходящие вокруг страсти не доставляли особого беспокойства. Словно машина, запрограммированная на позитив, он действовал согласно некой данной ему от природы инструкции. Воспользовавшись очередной волной, он, приподняв плотбот, сумел развернуть его обратно. Нажав рычаг автоматической лебедки, веревка, которой были связаны все дети, стала накручиваться на вал. А оставшиеся на борту стали подхватывать детей и втаскивать на плотбот.

Лодка была повреждена, но еще могла плыть. Потихоньку порядок на борту восстановился, а волны уменьшились: судно входило в лагуну Тихого острова, а громадные скалы, как молчаливые сильные воины, закрывали ее своими телами. На лицах взрослых появилось облегчение.

Однако, как будто чего-то не хватало. Или… кого-то.

— Все на борту, кроме …, — мокрая до нитки Сэм подошла к Йурию и печально опустила глаза. «Жеелтыый!» — понял без слов Учитель.

Пристально оглядывая морские просторы, он пытался найти Пуха. И вдруг заметил, как вдалеке, словно блик солнца, то появляясь, то исчезая, замелькало маленькое желтое пятнышко. Оно покрутилось еще какое-то время по спирали гигантской воронки и затем навсегда скрылось из глаз.

4:00

Время в овраге тянулось медленно. Алин пошевелила ногой и тут же почувствовала боль: «Надеюсь, только ушиб», — подумала она. Щека была в крови, Алин нащупала порез, но неглубокий: «Должно быть, от сломанной ветки, заживет».

Она вспомнила сумасшедшие глаза Хисана, все гадости, которые он ей наговорил.

«Как странно, — думала Алин, — раньше он так себя не вел. Помогал нам с Аресом, правда, перестал со мной здороваться, когда я предложила пожить в моем доме копии мужа. Но тот парень тоже был археологом, а все приборы у меня в доме. Неужели Хисан теперь останется сумасшедшим, начнет нападать на людей? Пожирать их? Может, у него предвестники тех галлюцинаций, что были у наших соседей и погубили их? Как бы мне самой не подхватить эту заразу… А вдруг в нашем поселке начнется помешательство?

Вопросы мучали Алин. Сидя на дне оврага, заваленного ветками, она прислушивалась к тому, что происходит наверху. Ветер то становился тише, то завывал яростнее.

Алин старалась определить, в какую сторону ей начинать пробираться. Она ощупывала руками все ветки, до которых могла дотянуться, пытаясь найти самые толстые, но в темноте это было сделать очень трудно.