Игра стихий

Когда появился Ларс, я сидела на подоконнике, уставившись в морозную ночь. Решила проигнорировать стук, притворившись спящей. Ларс не эмпат, не поймает меня на лжи. Но он зашел, не дожидаясь ответа.

– Чего убежала? – спросил он как ни в чем не бывало. – Я там вещи твои принес, между прочим. Куртку бросила, шапку бросила…

– Спасибо.

Я попробовала улыбнуться, но улыбка получилась кривой и неискренней.

– Что-то случилось? – нахмурился Ларс. – С Беном?

Закусив губу, я отрицательно покачала головой.

– Не ври. Впрочем… – Он вдруг смутился. – Не говори, если не хочешь. Ты спустишься?

– Не сейчас, – выдавила я. – Лин не рассказал?

К горлу вдруг подступили слезы. Еще не хватало расплакаться при Ларсе! Да ни при ком не хочу!

– Может, и рассказывал, да только не мне. Ты точно не хочешь…

– Почитай, – перебила я его, показывая на письмо.

Как там говорил папа… Мы не становимся слабее, когда делимся нашими бедами с друзьями. Ларс – тот, кому не нужно ничего объяснять. Он поймет и так. И не полезет с дурацкими утешениями.

Ларс быстро прочитал письмо и удивленно на меня посмотрел. Я криво усмехнулась и поняла, что все же плачу. Из глаз текут предательские слезы! И все расплывается… Ларс и в самом деле понял. Он молча шагнул ко мне, стащил с подоконника и прижал к себе, великодушно предоставляя возможность выплакаться всласть. Он не утешал, не гладил – всего лишь бережно держал в объятиях. А я рыдала, хлюпая носом в его рубашку. Да еще и причитала, сетуя на несправедливость и недоверие.

Когда я успокоилась настолько, что смогла взять себя в руки, Ларс неожиданно спросил:

– Что за подарок? Ты его видела?

– Нет, – призналась я, – даже открывать не хочу.

– Вдруг там что-то, что тебя утешит. Держи.

Он протянул мне коробочку. Ладно, открою. Не хочу принимать и отправлю обратно при первой же возможности. Но посмотреть-то можно.

В коробочке лежал браслет. Золотой, тяжелый, широкий. Такие называются баджу, и их носят на плече, чуть повыше локтя. Но самым интересным в нем был орнамент. Он в точности повторял татуировку Беса, вместе с девизом «Дорогой долга и чести» и изображением ящерки на задних лапках, с гребешком и крыльями, как у дракона.

– Вот видишь, – сказал Ларс, – а ты не хотела смотреть.

– И что это означает? – Я зябко повела плечами.

Догадываюсь что. Но пусть лучше Ларс говорит, раз он точно знает.

– Как минимум он хочет видеть тебя членом своей семьи, – фыркнул Ларс. – И навряд ли собирается удочерить. Так что смело можешь расценивать это как предложение руки и сердца. Примешь… подарок?

Я вертела в руках браслет, поглаживая пальцем тонкую вязь рунических символов. Вот, значит, как… Бес все же просил меня дождаться его. Написать не решился… Просьба, облеченная в слова, – это фактически принуждение. Он прекрасно знал, что я не смогу отказать ему. Браслет как символ намерений – это возможность решать самой.

– Да, – кивнула я и улыбнулась Ларсу, на этот раз искренне и с благодарностью, – приму.

Часть четвертая

«Банда»

«Добро и зло – понятия относительные.

Никогда нельзя сказать точно, хороший человек или плохой.

Возможно, это зависит от того, в какой ситуации он оказывается».

Терри Пратчетт

Глава 1

Дорогой долга и чести

– Ли-и-ин, а где мои любимые пирожные?

Капризные нотки в голосе Милы заставили меня поморщиться. Не выношу, когда она так себя ведет. Неужели сестра всегда была такой? Или изменилась за последние годы? В памяти сохранилась милая девочка, которую хотелось баловать. Сейчас капризы Милы только раздражали.

– В кондитерской, – добродушно ответил Лин. – И лучше не продолжай, тебе все объяснили. Лишних денег нет и не будет.

Без помощи Лина я долго не продержался бы. Он давно мог вернуться в горный, но находился рядом и помогал решать бытовые вопросы. Мы договорились дождаться окончания экзаменов, чтобы не будоражить Дженни и Маризу новостями о Миле. Инвар согласился подыграть и представить все так, будто это его запрет. Мы планировали появиться на театральной премьере, устроить девочкам сюрприз. Правда, в моем случае сюрприз не очень приятный, но я все же решил объясниться с Дженни, не прятаться от тяжелого разговора.

– Хочу пирожные! С вишенкой! – продолжала настаивать Мила. – И шоколад с молоком!

– А я уже давно хочу тебя выпороть, – произнес Лин тем же спокойным тоном. – С маленьким ребенком и то проще договориться.

– Да как… Да ты… Да я… Бе-е-е-ес!