В слабом свете ламп на лестничных площадках он различал из лифта знакомые мотивы на стенах этажей. Вот Венера в ракушке, а вот бог войны Марс в повозке, запряженной лошадьми и крылатыми херувимами. Ребенком, из-за отсутствия друзей, которые были бы, по определению бабушки, «подходящими для игр», он часами и в одиночестве изучал рисунки на стенах этажей. Придумывал собственные истории про разных персонажей и себя тоже представлял в качестве героя сказочных действий. С помощью фантазии он создавал себе целые ролевые игры. Вместе с выдуманными друзьями и последователями он совершал эпические подвиги. Всегда поступал благородно, следовал кодексу чести, принципам, необходимым для завоевания сердца дамы. Он всегда побеждал плохих парней и возвращался с триумфом. Переступал через трупы поверженных врагов, поднимался по каменным лестницам тюремных башен и освобождал от оков очаровательных принцесс. Был героем. Его почитали и прославляли.
Тогда ему не приходилось сталкиваться с капризной переменчивостью человеческой натуры.
Лифт остановился.
То было другое время. Другая жизнь.
Он открыл двойные двери и вошел в квартиру. Она была смесью затянутого паутиной дома старой леди из «Больших надежд» Чарльза Диккенса и музея. Короче, несовременной. Тяжелые темные шторы неопределенного серо-коричневого цвета не пропускали дневной свет в большинстве комнат. Обязательные хрустальные люстры подчеркивали тени в столовой, будто предвещавшие несчастья. Впрочем, ни о чем таком он не размышлял. Наоборот. Как только он переступал порог, его охватывало ощущение безопасности и надежности. Это была его «свободная зона». Место, где он чувствовал себя в безопасности, где скрывался от окружающего мира, с которым постоянно не совпадал по фазе, «шел не в ногу». Как и предвещали помпезные входные двери, квартира была гигантской: двенадцать комнат с бесконечными коридорами и проходами для прислуги. Тем не менее бабушка никогда не упускала случая припомнить все те лишения, которые ей пришлось пережить, когда на ее долю выпала забота о нем. Все те торжественные приемы, балы и суаре, которым не суждено было состояться. Все ее любовные романы, которых тоже не было.
Единственным, выводящим из ощущения, что находишься внутри капсулы времени, был ноутбук на обеденном столе. Батарейка мигала желтым светом. Однако опять входить на сайт Love Dollz под именем пользователя Tinkerbell? Нет, это больше не могло ему помочь.
Вместо того чтобы открыть ноутбук, он достал мобильник, который взял из квартиры Линн. Повернул вверх ногами и стал припоминать. Направо, направо, направо, налево. Ошибочный код. Опустился на ряд ниже и повторил ту же комбинацию. Правильно! Он вошел в ее мобильник. У него была почти фотографическая память. Тех немногих случаев, когда он видел, как она набирала код, оказалось достаточным. В телефоне не было почти ничего пригодного для его целей, если говорить о Линн как о человеке. Он знал достаточно. Польза телефона была в том, что его никак не могли бы связать с ним лично. Он вошел на Ведомство полиции Стокгольма.
Он набрал имя пользователя и пароль, полученный от человека, которого только с большой натяжкой можно было бы назвать другом. Данные были только что архивированы и могли быть аннулированы в любой момент. Они принадлежали Гуннару Ларцону, полицейскому из района Норрмальм, которого суд приговорил к наказанию за применение чрезмерного насилия. Вообще этот Ларцон был уникальным случаем в том смысле, что ему одному удался фокус стать уволенным с работы за нарушения. Годами его знали под кличкой Рэмбо. И тут, полгода назад, он вдруг совершил ошибку: не нападал ни на подростков-экодемонстрантов, девчонок, митинговавших у меховых магазинов; ни на иммигрантов – все это ему сходило с рук. Вместо этого он внезапно слетел с катушек, когда кучу осенних листьев с участка соседки понесло ветром на его педантично вылизанный газон. И когда бедная старушка соседка не в ту же минуту начала извиняться, он толкнул ее так, что она упала в эти злосчастные листья. Он, разумеется, не собирался сломать ей шейку бедра. Хотя результат оказался именно таким.
Было и еще несколько примеров того, как Гуннар Ларцон совершал грубые служебные ошибки, за которые мог не только попасть под суд, но и лишиться выходного пособия при увольнении. Всего этого было достаточно, чтобы убедить его выдать свои данные для входа в служебную интрасеть полиции.
Он порылся в памяти. Искать на слово «нацисты» не имело смысла – их там тьма-тьмущая в базе данных полиции на всех судимых. Поиск надо сузить. У него было еще одно слово. Коммандос, точно! Почти как старый дурацкий фильм «Коммандо» со Шварценеггером. Он сделал попытку. Несколько попаданий, но его интересовало только одно. Он добавил «ПФ Коммандос». Одно попадание.