Игра в «Потрошителя»

В общем и целом он разорен. Продажа Вудсайда затянется, да и в любом случае он не получит ничего, поскольку семья удержит деньги, переданные ему на протяжении всей его жизни: он считал это выплатами в счет наследства, а остальные Келлеры — займами. Эти долги он никогда не подсчитывал, но они были увековечены в папках, которые Марк стискивал широкой ладонью каменщика. Алан подумал, что продержится, продавая произведения искусства, но трудно понять, сколько времени, потому что свои расходы он тоже не подсчитывал. Если повезет, он выручит за Ботеро миллиона полтора, учитывая комиссионные, которые пойдут галерее; латиноамериканские художники сейчас в моде, но никогда не следует продавать картины в спешке, как он это делает сейчас. Он сильно задолжал банкам — виноградник был дорогой причудой — и другим кредиторам помельче, начиная от зубного врача и кончая парочкой антикваров, не говоря уже о кредитных картах. Какова общая сумма? Кто его знает. Марк ясно дал понять, что он немедленно должен покинуть Вудсайд, и этот дом, который Алан час тому назад ненавидел, теперь вызывал ностальгию. Он подумал отрешенно, что, по крайней мере, не придется унижаться и просить приюта у третьих лиц: можно пожить на винограднике в Напе несколько месяцев, пока Марк не вступит в права собственности.

На прощание Алан поцеловал мать и Люсиль в щеку и похлопал по плечу брата и отца. Спустившись на лифте и выйдя на улицу, Алан убедился, что за этот решающий час зима отступила и над Сан-Франциско сияет невиданно яркое солнце. Он зашел в «Клок-бар» отеля «Уэстен Сент-Фрэнсис» выпить виски, впервые после болезни: ему это было необходимо — алкоголь воскресил его, развеяв сомнения и страхи. Он пригладил волосы, довольный тем, какие они густые, и расправил плечи, будто сбросил с себя тяжкий груз: ведь он уже больше не зависел от своих родных, кончилось жонглирование кредитами, навязчивое стремление сохранять видимость и долг блюсти фамильную честь. Карточный замок рухнул, Алану предстояло влиться в общую массу, но он был свободен. Он ощутил восторг, какую-то легкость — словно помолодел. Только Индианы было жаль, но она принадлежала прошлому, а прошлое унесла буря.

Четверг, 16 февраля

Внучка позвонила Блейку Джексону в разгар утра. Он был в аптеке, ему пришлось оставить то, чем он в данный момент занимался — подсчитывал капсулы по рецепту, — так встревожил его тон, каким говорила Аманда.

— Разве ты сейчас не на уроке? — забеспокоился он.

— Я звоню тебе из туалета. Это насчет Брэдли. — Было заметно, что девочка едва сдерживает слезы.

— Что стряслось?

— У него есть девушка, дед! — Тут она зарыдала.

— Ах, радость моя, как жаль! Откуда ты узнала?

— Он это выложил на своем «Фейсбуке». Скажем так: сначала он меня предал, а потом выставил перед всеми на посмешище. И фотографию выложил, девица — чемпионка по плаванию, как и он: плечи будто у мужика, злобная харя. Что мне делать, дед?

— Не знаю, Аманда.

— С тобой случалось что-нибудь подобное?

— Не помню. Такие вещи забываются…

— Забываются! Я никогда не прощу Брэдли! Я ему послала сообщение, напомнила, что мы собирались пожениться, а он не ответил. Думает, наверное, как станет оправдываться; все мужчины — изменники, как Алан Келлер, как папа. Никому нельзя доверять, — плакала девочка.

— Я не такой, Аманда.

— Но ты старик! — вскричала внучка.

— Мужчинам, конечно же, можно доверять, они в большинстве своем вполне приличные. Твой папа — холостяк, то есть, я хотел сказать, он разведен и не должен хранить верность.

— Ты хочешь сказать, что Брэдли тоже холостяк и не должен хранить мне верность, хотя мы собираемся пожениться?

— Мне кажется, радость моя, что насчет женитьбы не было твердой договоренности. Возможно, Брэдли и не знал, что ты хотела выйти за него замуж.

— Не говори в прошедшем времени, я все еще хочу выйти за него замуж. Ну, погоди: поступлю в Массачусетский технологический и уберу эту дуру из поля видимости.

— Вот это правильно, Аманда.

Внучка плакала еще пару минут, а дед ждал у телефона, не зная, как ее утешить, потом услышал, как она шумно высморкалась.

— Мне нужно возвращаться в класс, — вздохнула Аманда.

— Полагаю, это неподходящий момент для разговора о вскрытии. Я тебе позвоню вечером, — сказал Блейк.

— О каком вскрытии?

— О вскрытии тела Рэйчел Розен. Патологоанатом считает, что убийца впрыснул ей наркотик: на левом бедре имеется след от укола. Он заклеил ей рот, потом задушил, вернее, удавил с помощью рыболовной лески и хирургического зажима и, наконец, повесил на вентиляторе.

— Как-то сложновато, тебе не кажется, Кейбл?

— Кажется. С помощью токсикологического анализа наркотик определили. Это лекарство под названием «версед», его используют по-разному, в частности, чтобы успокоить пациента перед операцией; судя по дозе, какую ей вкололи, Розен через несколько минут практически потеряла сознание.

— Интересно, — заметила внучка, похоже вполне оправившаяся от любовного разочарования.

— Иди в класс, радость моя. Ты меня любишь?

— Ни капельки.

— Я тебя тоже.

Пятница, 17 февраля