Игра в правосудие

Осторожно идем следом, держась самой густой тени. Не уверен, слышно Шелдону или нет, но собачьи когти звучно цокают по промерзлому асфальту. Надеюсь, что каждый звук отдается в его барабанных перепонках подобно набату.

Бонни и Клайд хорошо знают, что делать. Они хоть и проявляют нетерпение, но идеально послушны. Даже если добыча исчезнет из виду, проблем не будет. Эта вонючая дичь никуда от меня не сбежит.

Шелдон останавливается, чтобы прикурить – огонек на миг освещает его лицо, – затягивается и делает вид, будто стряхивает грязь с плеча. Мне понятна уловка: оглянуться, посмотреть, что творится позади, и в случае чего дать деру.

Мимо проезжает одинокая машина. Шелдон как бы нехотя взмахивает рукой, пытаясь ее притормозить. Но какой нормальный водитель остановится, видя столь сомнительную личность в паршивом квартале в поздний час. И куда это Шелдон собрался ехать? Он живет недалеко, в трейлерном парке рядом со старым песчаным карьером. Пройди через парк – и будешь дома.

Похоже, что именно парк его и смущает. Шелдон вдруг сбавляет шаг у начала аллеи, мы тоже останавливаемся. Внимательно слежу за собаками, чтобы не издали ни звука. А Шелдон, по самые штанины объятый неприкрытым страхом, обшаривает взглядом окрестности, но, как и прежде, ничего не видит. А теперь еще и не слышит. И все-таки решается – проходит между деревьев.

Фонари горят не слишком ярко. Летом, когда деревья и кусты покрыты листвой, оставаться незамеченным средь них довольно просто. А сейчас парк легко просматривается насквозь. Но меня это не беспокоит. Хватит уже прятаться!

Собаки тянут вперед, их мышцы играют под кожей. Мои мохнатые демоны мщения поскуливают в нетерпении, расстояние между нами и дичью неумолимо сокращается, и я чувствую, как адреналин начинает будоражить кровь.

Шелдон то и дело оглядывается, готовый обругать, наброситься сам, но натыкается на злобное рычание собак, видит их оскаленные пасти и сверкающие глаза и только бросает с угрозой:

– Чего надо?

Неужели он думает, что мы испугаемся?

Чуть ослабляю поводки. Бонни и Клайд дергаются вперед, и я произношу, заглушая их ворчание:

– Поохотиться.

– Чего? – с недоумением повторяет Шелдон.

Наверняка он узнал меня: не настолько же пьян, чтобы не вспомнить того, кто недавно мозолил ему глаза в баре. Только теперь я не один, и это еще сильнее сбивает его с толку. Он и правда не понимает, зачем мы здесь и что означают мои слова. Но я объясняю:

– Слышал? Есть такой вид охоты с собаками – травля. А самые главные качества травильной собаки – сила, быстрота, злобность и стойкость в бою.

Шелдон пытается перебить, хмурится, цедит злобно:

– Парень, ты охренел?

– А единственная обязанность, – продолжаю невозмутимо, – взять зверя. – И сразу же киваю на своих помощников: – Хочешь проверить, достаточно ли они в этом хороши?

– Ща я тебе проверю! – орет Шелдон, сжимая кулаки.

Опять ослабляю поводки: Бонни и Клайд бросаются вперед, а Шелдон отскакивает назад, теряя второпях и смелость, и самоуверенность. Ошеломленно выкатывает глаза, спрашивает меня с недоумением:

– Ты совсем уже?

Так до сих пор и не понимает, что я абсолютно серьезен.

Бонни громко и возмущенно лает, а Клайд срывается с места первым: прыгает, щелкает зубами возле самого подбородка Шелдона. Будь поводок чуть длиннее, он смог бы ухватить не только воздух. Шелдон пятится, хоть и по-прежнему смотрит с сомнением. Не верит? Все еще не верит?

Бонни резко замолкает, стрелой кидается вперед, вцепляется в куртку, рвет, а я тем временем честно предлагаю Шелдону:

– Беги!

Клайд тянет из руки поводок, взвизгивает истерично, рычит: ему обидно, что первый клок достался не ему. Шелдон по-прежнему пятится.

– Ату! – даю команду собакам, а реагирует он. Разворачивается, срывается на бег, но мы его мгновенно нагоняем.

Теперь уже Клайд бросается на спину, выхватывает из куртки новый клок. От толчка Шелдон пролетает вперед, чудом удерживается на ногах и, до конца не выпрямившись, снова пускается в бегство.

Но разве от нас ему уйти? Конечно же, нет. Точно так же, как не уйти от возмездия.

Шелдон сворачивает к трейлерному парку, надеясь спрятаться, затеряться, спастись. Как же! Без проблем заставляем его уйти вбок, а в таком месте ему теперь точно не скрыться: спасительный автодом остается где-то в стороне, а впереди открытое место, горы и обрывы из песка – карьер.

Воздух уплотняется и холодеет, небо начинает сыпать мелкой моросью – то ли каплями воды, то ли крошечными кристалликами льда. Остужает разгоряченное лицо. Я быстро выбиваюсь из сил, но собаки продолжают тянуть вперед. А может, и правда отпустить поводки? Пусть настигнут, повалят, разорвут. Разве Шелдон этого не заслужил? Разве не то же самое он сделал бы с той, к которой бесцеремонно ввалился в дом? Он бы не сомневался, не стал сдерживаться. А я?

Моя обязанность – наказать. Для жалости нет места! Во главе всего справедливость, а она требует возмездия. Но не успеваю разжать пальцы: Шелдон, прежде бегущий по краю карьера, внезапно проваливается вниз, съезжает вместе с пластом песка и исчезает из вида.