Игрушка (СИ)

"Никита советует тебе не менять все доллары сейчас. Он говорит, что правительство готовит денежную реформу, а, значит, кто-то может потерять всё. Большевики не знают других реформ, кроме конфискационных. Так что держать свои сбережения в совзнаках - глупо", - сказала Людмила.

"Сделаем как он советует. Пусть эти деньги, - и он достал матерчатый жгут, который завязывал на поясе в опасные моменты, и в котором были завёрнуты семь тысяч американских долларов. - Пусть они будут у тебя. Я уже тебе говорил, что планирую пожить и поработать у людей, называющих себя "толстовцами"".

"Да, я слышала, что Лев Николаевич Толстой не только "Войну и мир" написал, но ещё придумал какую-то новую религию и назвал её "непротивлением"", - сказала она.

Чарнота обрадовался:

"Ты Люсенька, просто уникум какой-то. Женщина, а так много знаешь!" - воскликнул он.

"Я - женщина не обременённая семьёй", - сказала Людмила и Чарнота услышал в её голосе грусть.

"Ну и что из того - многие женщины живут без детей, а заняты только собой: шмотки, шпильки, бирюльки, танцульки. А ты - нет, ты головой 267работаешь. У тебя голова не только для шляпок", - он подумал и добавил:- И мы с тобой такое дело сделаем, что если уж и есть там - за чертой этой жизни что-то, то это "что-то" обязательно зачтёт тебе такие дела".

"Ты о чём, Гриша?" - не поняла Людмила.

"Я Люсенька, о том, что Россия наша вляпалась в такую историю, что без нас ей из неё не выпутаться. Она просто погибнет - не станет России, как не стало Великой Римской Империи".

Вот ты о чём. Да я уж лучше детей бы растила, чем Россию спасать".

"Ответь мне на такой вопрос, Люсенька. Стала бы ты рожать ребёнка, если бы точно знала, что он умрёт преждевременно и мучительной смертью?" - спросил Чарнота.

"Нет, конечно, зная, что мой ребёнок обречён, я бы рожать не стала", - не колеблясь ответила Людмила.

"Ну, вот, - с удовлетворением произнёс Чарнота, - справедливый социальный порядок на Земле ещё не установлен. Опыт большевиков, я уверен, закончится провалом. Рождённые сейчас, обречены на тяжелейшие страдания; в этом я также уверен. Мы с тобой займёмся устранением причин ожидаемых несчастий. Хоть мы и не для своих детей будем стараться, а для детей всего мира, но ведь это же благородно и достойно человека. Так что ты станешь мамой для всех детей мира, если сообща мы с тобой сумеем устранить хотя бы некоторые причины, которые их губят. 268Кроме того, нам выбирать не приходится. Как случилось - так случилось: и ты, и я - бездетные, и это позволит нам сосредоточиться на главном - будем спасать Россию. И уж лягушатами, сгинувшими под большевистским сапогом, мы точно не станем, а многим многодетным матерям и их детям в современной России этой судьбы, я чувствую, не избежать.

А детей рожать у наших баб получается хорошо. Это дело естественное и доступно многим. Я знал одну, так она девятерых парней родила. Сколько из них в этой социальной круговерти до старости доживёт?" - Вопрос остался без ответа. - Не позавидуешь, если вдруг ей придётся похоронить всех. Или даже не хоронить, а просто - она их всех переживёт. Так что, давай-ка мы потрудимся с тобой на благо потомков, чтобы им детей своих хоронить не приходилось. Дело наше не естественное для современного человека и потому сложное, и потому мало кто за него берётся. Что скажешь?" - Чарнота замолчал в ожидании ответа.

"Да, конечно, Гришенька, если мы сумеем такое сделать, то я согласна прожить жизнь не имея своих детей. Но...", - на полуслове она прервала свою речь, и больше к этому вопросу они не возвращались.

-----------------------------------

После ужина они улеглись в постель и Людмила, постанывая, не переставала восхищённо шептать: "Какой он у тебя большой и как же я его люблю. Почти также, как тебя".

"Вот это да, - мысленно воскликнул Чарнота, - она разделила меня на две части и сделала этот отросток - главным", - подумал так, но ничего не сказал.

--------------------------------

Чарнота выписался из гостиницы и переехал к Людмиле. Они ещё неделю жили вместе, как счастливые молодожёны: гуляли по Москве, пили хорошее вино, ели вкусную еду, купленную в коммерческих магазинах и на рынках сельхозпродукции во множестве функционирующих в то время в столице; и любили, любили, любили друг друга. Семь дней пролетели как 269одно мгновение. За это время Григорий Лукьянович всё-таки успел полностью посвятить Людмилу в свои планы. Он уже не сомневался, что сумеет разобраться в ситуации, сумеет разработать теорию вывода России из кризиса и изложить всё это на бумаге. Его волновало отсутствие молодых преемников, то есть людей, которым бы можно было передать плоды своей деятельности с тем, чтобы те продолжили их с Людмилой дело. Вот этими опасениями он и поделился со своей возлюбленной и теперь уже - соратником. Она его успокоила и заверила, что обязательно найдёт такого молодого человека.