Игры и люди

Устойчивость и универсальность взаимно дополняют друг друга. Они особенно значительны потому, что игры в большой мере зависят от культуры, в которой они практикуются. В них сказываются ее предпочтения, в них находят продолжение ее обычаи, в них отражаются ее верования. В античности игра в «классики» была лабиринтом, по которому подталкивают камешек – то есть душу – к выходу. С приходом христианства рисунок «классиков» удлинился и упростился. Теперь они воспроизводят план базилики: требуется довести душу-камешек до Неба, Рая, Венца или Славы, которые совпадают с главным алтарем храма, схематически изображенного последовательностью квадратиков на земле. В Индии играли в шахматы с четырьмя королями. Игра была перенесена в средневековую Европу. Под двойным влиянием культов Богоматери и куртуазной любви один из королей превратился в Королеву или Даму, и она сделалась самой сильной фигурой, тогда как королю была отведена роль идеального, но пассивного приза, за который идет борьба. И все же главное состоит в том, что эти перемены не затронули сущностную непрерывность игры в «классики» или в шахматы.

Можно пойти дальше и заявить, что существует взаимосвязь между любым обществом и популярными в нем играми: правила этих игр связаны с типичными достоинствами и недостатками членов данного коллектива. В этих любимых и шире всего распространенных играх проявляются, с одной стороны, самые расхожие вкусы, способы рассуждать, а с другой стороны, они воспитывают и тренируют играющих, закрепляя в них эти достоинства и изъяны, незаметно подтверждая их привычки и предпочтения. Тем самым игра, которую почитает тот или иной народ, может одновременно служить для определения некоторых его моральных или интеллектуальных черт, доказывать точность описания и делать его еще более истинным, подчеркивая эти самые черты у играющих.

Нет ничего абсурдного в том, чтобы ставить диагноз целой цивилизации на основе тех игр, которые в ней особенно процветают. В самом деле, если игры суть факторы и образы культуры, то отсюда следует, что в известной мере цивилизация и та или иная эпоха в ее истории может быть описана через свои игры. Они с необходимостью выражают ее общий облик и дают важные указания относительно предпочтений, слабостей и сильных сторон данного общества в данный момент его эволюции. Быть может, для бесконечного ума, для воображаемого демона Максвелла[30]

судьбу Спарты уже можно было предсказать по воинской суровости игр в палестре, судьбу Афин – по апориям софистов, падение Рима – по боям гладиаторов, а упадок Византии – по схваткам на ипподроме. Игры дают людям привычки, образуют их рефлексы. Они позволяют ожидать реакций определенного типа и, следовательно, заставляют считать противоположные реакции грубыми или коварными, вызывающими или нечестными. Конечно, контраст между играми двух соседних народов – не самое надежное объяснение причин психологических трений между ними, но задним числом он может стать их впечатляющей иллюстрацией.

К примеру, небезразличен тот факт, что главный англосаксонский спорт – это гольф, то есть такая игра, где каждый в любой момент имеет возможность сколько угодно и как угодно плутовать, но как только в этой игре начинают плутовать, она утрачивает всякий интерес. Ничего удивительного, что в тех же странах существует корреляция между поведением налогоплательщика по отношению к фискальным органам и гражданина по отношению к государству.