Игры маньяков (СИ)

Никольский медленно встал, внезапно почувствовав, как ночь накрыла земной шар, как будто за то время, что он находился в этом убогой маленькой комнатке, все часовые пояса растворились во тьме, а утро стерлось из человеческого лексикона.

- Когда я вернусь, - сказал он, - я приду за тобой.

Глава 26

Когда Никольский наконец добрался до места назначения, Борис ждал его на веранде. Никольскому было жарко и он вспотел, его выпустили из фургона на Реактивной, а потом он пробирался через лес к задней части дома Смирина. Он был одет почти так же, как двадцать четыре часа назад в Челябинске, когда Борис покинул его, - выцветшие джинсы и мешковатая льняная рубашка шоколадного цвета.

Они пересекли двор, миновали фонтан и дворик и вошли в кабинет Бориса, где их ждала Раиса.

Их знакомство было неловким. Раиса держалась настороженно и сдержанно, даже не пытаясь скрыть неприязнь к представителю народа Крайнего Севера, а Сергей вспотел и явно торопился. Все же Раиса была достаточно вежлива, чтобы предложить гостю полный стакан воды, который он принял. Когда она вернулась, он поблагодарил ее, сделал большой глоток и сразу же пустился в объяснения.

- Первое, что мы должны сделать, - сказал он, стоя в конце стола, окна которого выходили в темный сад, - это выяснить, сколько людей на самом деле работает с Израильянцем над этой операцией. При организации этой встречи им придется задействовать своих людей по связи и безопасности. Будем смотреть и считать. Вот и все.

Он сделал еще глоток воды и глубоко вздохнул. Он посмотрел на часы и пошел дальше.

- Мы здесь в невыгодном положении, - сказал он. - Мы не можем упустить это из виду. И у нас есть только один шанс на успех.

- Объясните, в чем недостаток, - перебила Раиса.

Никольский посмотрел на нее. Борису показалось, что он видит, как тот подавляет раздражение. Потом кивнул.

- Это своего рода операция, которую Израильянц усовершенствовал за годы опыта, - сказал он. - его люди, вероятно, были здесь несколько недель, делая предварительную работу, именно поэтому ваш дом получил электронное наблюдение. Его оперативный помощник, вероятно, Карен Манасян, бывший офицер разведки Службы Национальной Безопасности Армении. В течение многих лет Манасян тайно информировал Израильянца о разведывательных делах. И у Манасяна есть обширные связи в Европе. у него, вероятно, четыре или пять команд на этой операции, все разделены, все прекрасно привыкли к стилю ведения операций Манасяном. Его люди отдохнули, хорошо отрепетировали и подключились.

Смирин немного загрустил.

- Вот как выглядит наша сторона: меня вызвали в последнюю минуту, а на месте нет никаких разведданных. Мне приходится создавать две команды, буквально за одну ночь, доставляя сюда людей из полудюжины разных городов, и я время работает против меня. Мои люди превосходны, но их довольно мало. Они растянуты настолько, насколько это возможно. Они должны были потерять сон, чтобы добраться сюда, и они не смогут замедлиться или остановиться, пока это не закончится. Они работают под сильным давлением, с которым люди Израильянца не должны бороться, потому что Рубен-тот, кто создает давление. Он продиктовал правила-как мы уже обсуждали, - снова обратился он к Борису, - и он установил график. Если вы, а следовательно, и мы, нарушите его график, будут последствия. Мы уже видели трагический пример этого.

Все это было изложено в гладком, отрывистом монологе, и, хотя Смирин был вежлив, он видел неудовольствие Никольского, когда его попросили произнести это вслух.

Борис взглянул на Раису, которая сидела в середине стола. Перед ней на журнальном столике стоял стакан водки. Она была напряжена и сосредоточена на Никольском, как будто читала его мысли, и если она хоть немного ослабит хватку, то потеряет связь.

Никольский посмотрел на нее. Он ждал, удовлетворит ли ее его ответ, но Борису показалось, что он увидел нечто большее. Он вспомнил портреты женщин в кабинете Сергея. Мужчина ценил женщин, и эта чувствительность не исчезала, очевидно, из-за небольшого стресса и опасности. Борис взглянул на Раису. Она понимала, что происходит. Красивые женщины научились понимать этот взгляд с раннего детства.

- Давайте поговорим о том, что произойдет в ближайшие несколько часов, - предложил Никольский. - Когда ты уйдешь отсюда, Борис, ты будешь предоставлен самому себе. Очевидно, мы не можем позволить себе телеграфировать вам. Нет смысла прослушивать "Ровер", они собираются отделить тебя от этого. И даже если наши машины будут с тобой каждую минуту, они будут обходить тебя стороной. Они не рискнут быть обнаруженными, даже если потеряют вас из виду.

- Что? - Раиса ахнула. - Вы не можете отправить его на эту встречу так.

- Мы должны, - спокойно сказал Никольский и посмотрел на Бориса в поисках поддержки.

Раиса тоже смотрела на Бориса, ее глаза сверкали гневом и страхом, в которых она не признавалась даже самой себе.