Игры Немезиды

Плата отошла. Наоми схватила телефонную гарнитуру, проверила заряд. Батареи почти пусты. Соединение есть. Наоми не знала, в какой цепи канал вещания — первый, который она попыталась использовать, выдал код ошибки. Она тихо выругалась, запустила режим диагностики и начала опрос. Казалось, он длился целую вечность. Она пролистывала отчёт, пока не нашла — канал восемнадцать, передача с использованием протокола D4/L4, который использовался для вещания на «Росинанте». Она ввела код переопределения, позволяющий отравить тридцатисекундный контрольный сигнал, удалила файл диагностики и переопределила канал вручную. Сейчас Наоми едва сдерживала слёзы. Правая нога соскользнула с поручня, и она ухватилась за открытую панель доступа. Костяшки пальцев шаркнули обо что-то острое и колючее. Она вскрикнула от боли — и постаралась не думать о ней. Нет времени.

— Если вы это слышите, — начала она, держа микрофон у самых губ, — пожалуйста, передайте дальше. Это Наоми Нагата с «Росинанта». Сообщение для Джеймса Холдена. Программное обеспечение магнитной ловушки взломано. Не запускайте реактор без перезагрузки драйверов оборудования из надёжных источников. Если вы слышите это сообщение, пожалуйста, передайте его дальше.

На середине последнего слова телефонный блок пискнул, сообщая, что тридцать секунд исчерпаны, и вернулся в главное меню. Она отпустила трубку, бросила поручни и поплыла от стены. Потом широко раскинула руки и дала уплыть ключу. Наоми надеялась, что это сработало. Битва в разгаре. Если Марко хочет скрыть происходящее, то будет глушить линию, но скорее всего он предпочитает устроить из сражения спектакль. А если она не ошиблась, если они охотятся за премьер-министром Марса, все данные, поступающие с поля боя, попадут к лучшим спецслужбам.

Она понимала — Джим пока ещё не в безопасности, но на мгновение забыла об этом. Мрак вернётся — ломающая кости неизвестность и чувство вины, и страх — Наоми не сомневалась, но сейчас, в эту минуту, видела только свет. Она выполнила свой план, всё получилось. Дойдёт до него её предупреждение или нет — в любом случае, больше ничего она сделать не может. А на мостике прямо сейчас Марко выясняет, что именно она сделала. И в смехе, вырывавшемся из её горла, звучал триумф.

Голоса в каютах экипажа сделались громче, сумбурнее. Может, сигнал отбоя ещё не давали, но она слышала движение, узнала тревожный голос Кина на повышенных тонах. Наоми оттолкнулась ногой от стены, чтобы дотянуться до поручня. Нечего даже думать о лифте. Перебирая поручни один за другим, она подтягивалась по шахте, потом выбралась в коридор. Люди, выглядывавшие из дверей кают, удивлённо смотрели на неё, один отшатнулся, едва взглянув. Оттолкнувшись, Наоми стрелой пронеслась по прямой по коридору, почти не касаясь поручней по пути. Плечо болело. Из раны на голове опять потекла кровь. Но она чувствовала умиротворение.

Кин обогнул угол, опёрся о стену — и увидел её. Челюсть у него отвисла, глаза округлились. Наоми подняла кулак в приветствии, проплывая мимо.

— Если кому буду нужна, — сказала она, — я в своей каюте, ладно?

Глава тридцать третья 

Холден

На протяжении всей истории человечества географические карты мало менялись. Даже во времена перемен и хаоса, когда за одну ночь рушились цивилизации, всё оставалось на том же месте. Расстояние между Африкой и Южной Америкой всегда неизменно, по крайней мере после начала эволюции человека. И как ни назови — Франция или Зона интересов Объединенной Европы, Париж ближе к Орлеану, чем к Ницце. Лишь когда люди освоили Марс, а потом Пояс и миры за пределами Солнечной системы, дистанция между главными центрами человеческой цивилизации стала функцией времени.

Для станции Тихо и Земля, и Луна находились почти с дальней стороны от Солнца. Марс был ближе, но с каждым часом удалялся. Сатурн — еще ближе, а спутники Юпитера — чуть дальше. То, что всё вечно приближается, а потом удаляется, было в жизни Холдена некой данностью, безусловной и обыденной. Лишь во времена наподобие нынешних периодичность орбит начинала казаться метафорой чего-то более глубинного.

Как только Фред принял решение лететь на Луну, Холден перенес свои вещи обратно на «Росинант». А потом и вещи остальной команды. Одежду Амоса он обнаружил аккуратно рассортированной и сложенной в холщовом мешке. Одежда Алекса была в беспорядке засунута в сумку, а половина — в сетчатый мешок, но Холден не сумел разобраться, где чистая, а где предназначенная для прачечной. Вещи Наоми находились в его номере. Запасные ботинки, непарный носок, нижнее белье. На полочке в ванной она оставила модель марсианского боевого меха — ярко-красного с черным, размером с большой палец. Холден не знал, имеет ли модель какое-то особенное значение для нее или Наоми даже не помнит, где ее взяла. Но все-таки забрал модель с собой. Он аккуратно сложил ее в коробку с подушечками внутри. Это первое, что пришло ему в голову, когда речь шла о том, чтобы позаботиться о женщине, которой этот предмет принадлежал.