Игры Немезиды

Она закрыла панель, открыла люк, снова сняла шлем и тихо сидела, ожидая, когда давление приблизится к норме. Потом осторожно поднялась, пошатываясь как пьяная, и нацарапала новую информацию на стене. Она строила грубую карту скрытого интерьера корабля, фиксируя там всё, что удавалось узнать. Она слишком устала, чтобы доверять своей памяти. По её подсчётам, она сделала около тридцати вылазок.

Сейчас ей впервые кое-что удалось. Всего один маневренный двигатель, но корабль теперь крутился, нарезал круги вместо того, чтобы мчаться вперёд по прямой. Вся скорость уходит во вращательный момент, и Наоми теперь не так быстро приближается к Джиму. Может, так ей удастся выиграть немного времени. Ей так будет тяжелее, но Наоми выросла на Поясе, на корабле. Выдерживать кориолис и справляться с болезненным головокружением ей не ново. Она понимала, что ощущение успеха, которое она сейчас испытывает, не соответствует тому, что реально удалось сделать, но всё-таки улыбалась.

Короткие вылазки. Два с половиной часа чистого времени в вакууме. Это не считая минут на обновление воздуха в скафандре и планирование следующего выхода. В общей сложности получится часов пять. Силы заканчивались. Она чувствовала это по слабости мышц, по боли в суставах. Она не ела — не могла есть. Она испытывала жажду и головную боль — первый признак обезвоживания. Похоже, её всего этого не пережить. Однако она с удивлением обнаружила, что счастлива. Это было не мощное иррациональное наслаждение, не эйфория атаки, но что-то вроде удовольствия и одновременно — облегчения.

Сначала она думала — причина в том, что рядом больше нет ни охранников, ни судей. Но потом решила, что это лишь часть. И больше того, она просто делала то, что надо, не беспокоясь о том, что подумает об этом кто-то. Даже Джим. Ну разве это не странно? Ничего в этом мире она не хотела сильнее, чем чтобы Джим оказался здесь, вместе с Амосом и Алексом, и хорошей едой, и постелью, и пригодной для жизни гравитацией. Однако какая-то её часть желала лишь остаться в одиночестве, в тишине. Это не были те тёмные мысли, не чувство вины, не стучащая в глубине сознания неуверенность в себе. Либо она слишком для всего этого устала, либо пока она обращала внимания совсем на другие проблемы, с ней что-то произошло.

«Одиночество и изоляция — совсем не одно и то же», — думала она. Теперь она знала о себе нечто, неизвестное раньше. Это была неожиданная победа, что ж, тем лучше.

Наоми начала готовиться к тридцать первой вылазке.

У неё было около минуты — она обнаружила, что путь к установке питания коммуникационной системы занимает больше времени, чем обратно. Если бы сознание не путалось, она заметила бы это гораздо быстрее.

Система связи крепилась на корпусе не только эпоксидкой. Трансмиттер удерживали на месте длинные полосы металлической ленты, сварка ещё блестела, как будто сделана только вчера. Три вылазки назад — номер тридцать четыре — Наоми подумала, что там может быть диагностическая гарнитура. Пусть с её помощью и невозможно говорить, но вдруг удалось бы набрать сообщение. Но несмотря на то, что наличие такого телефонного блока требовалось и считалось общепринятым, его здесь не оказалось.

Спустя некоторое время у неё появился резервный план.

Часами в её ушах непрерывно звучало сообщение, едва слышный шёпот, передаваемый на остаточном заряде. «Это Наоми Нагата с «Росинанта». Если вы это слышите, пожалуйста, передайте дальше. Сообщите Джеймсу Холдену, что я в беде. Контроль навигации потерян. Связь не в порядке. Прошу передать...»

Всего тридцать секунд и не громче дыхания, даже когда её голова оказывалась на расстоянии меньше метра от передатчика. Когда выходы к передатчику очистились, она была готова. Однако она оставит ещё четыре цикла. Этого должно хватить при случайном вмешательстве. Она прижалась головой к корпусу, чтобы избавиться от головокружения.

— Это Наоми Нагата, — сказала она, стараясь попасть в такт с подделкой. — Если вы это слышите, пожалуйста передайте дальше. Сообщите Джеймсу Холдену, что я... — она прижала проволоку к оголённым проводам. Кончики пальцев покалывало током даже сквозь перчатки. Радио молчало, а она продолжала произносить слова, повторяла до нужного момента, как застрявшую в голове песенку, а потом выдернула проволоку, — в порядке. Прошу передать сообщение. Это Наоми Нагата с «Росинанта». Если вы это слышите, пожалуйста, передайте дальше. Сообщите Джеймсу Холдену, что я... разрыв, пауза, — в порядке. Прошу передать сообщение.

После четвёртого повтора она взяла длинную стальную рессору, которую использовала как нож, и перерезала провода передатчика. Её поддельный голос навсегда умолк. Она двинулась назад, от одной опоры к другой, следя за движениями рук и ног, чтобы не оступиться. От повышенной гравитации запястья и лодыжки стали неустойчивыми. Воздух в скафандре не казался несвежим и не закончился, установка для очистки воздуха от углекислоты работала неплохо, и поэтому Наоми не ощущала ни удушья, ни паники. Она просто спокойно лишится сознания и умрёт.