Игры Немезиды

— Отлично, — сказал Амос. — У нас есть хреновый, но все-таки план. Давайте выбираться отсюда.

Лестница была узкой и примитивной, висеть на ней часами было неразумно. Салливан и Конечек отправились вперед, Амос сел на бетонный пол, свесив ноги в шахту. Моррис и Рона стояли позади него, Кларисса между ними. В животе у Амоса забурчало. В десяти метрах выше послышалось два резких выстрела.

— Я удивлена, что всё так легко, — сказала Кларисса.

— Просто не предполагается, — объяснил Амос, — что тюрьма будет удерживать заключенных внутри сама по себе. Если она задержит беглого до того момента, как кто-нибудь его пристрелит, то считай, ее задача выполнена.

— Ты что, сидел? — спросила Рона.

— Неа, — ответил Амос, — так, знаю кое-кого.

Прокатилось еще два громовых раската, не стряхнув никого с лестницы и не разрушив шахту. Через час сирена замолчала, внезапная тишина пугала не меньше, чем сигнал тревоги. Вдалеке слышался шум: гневные крики, два выстрела. Амос не знал, сколько людей сейчас в Яме. Может, сотня. Может, больше. Заключенные оставались в камерах, как он полагал. Другие охранники, если они были, действовали сейчас на свой страх и риск, и никто не предложил пойти их поискать.

Еще два выстрела в шахте, бормотание, а потом крик. Амос успел вскочить на ноги еще до того, как мимо пролетел Салливан и шмякнулся в грязь на дне. Рона с криком прыгнула к нему, а Моррис высветил фонариком лестницу. Ноги Конечека казались двумя бледными точками, лицо осталось в тени над ними.

— Он поскользнулся, — крикнул Конечек.

— Хрена с два он поскользнулся! — закричала Рона. Она уже поднималась по лестнице с пистолетом в руке. Амос спрыгнул вниз и преградил ей путь, раскинув руки.

— Эй, эй, эй. Без глупостей. Нам нужен этот парень.

— Поднимаюсь на четвертый уровень, — сказал Конечек. — Вижу наверху свет. Слышу ветер. Почти добрались.

Салливан безвольно, как тряпка, лежал в грязи, одна нога неестественно вывернута. Пистолет все еще зажат в кулаке. Желтый индикатор показывал, что патроны кончились. Салливан прожил ровно до того момента, как перестал быть полезным, и тогда Конечек убил его.

Не мог подождать, пока все выберутся, засранец.

— Он поскользнулся, — сказал Амос, — такое случается. Не делай глупостей.

От гнева и страха у Роны стучали зубы. Амос улыбнулся и кивнул ей — так, кажется, люди успокаивают друг друга. Он не знал, помогло ли это.

— Кто-нибудь собирается мне помогать, или мне все самому делать? — крикнул Конечек.

— Возьмите Морриса, — сказала Кларисса, — и две пушки. Одну для металла, вторую для него. Это была ошибка. Такого не должно больше произойти.

— И оставить тебя без присмотра? — сказал позади нее Моррис. — Ну уж нет. Никто не пойдет без охраны.

— Я присмотрю за ней, — предложил Амос, но охранники будто его не слышали.

— Все наверх, — скомандовала Рона. — Все до одного. И если кто-то сделает что-то подозрительное, богом клянусь, я убью всех.

— Я гражданский, — возразил Амос.

Рона подбородком указала на скобы:

— Лезьте.

Они полезли вверх в темноту. Десять метров, может, двенадцать. Первый Моррис, за ним Кларисса, Амос и последняя Рона, фонарик заткнут за ремень, в руке пистолет. Конечек с ревом и руганью отодрал очередную панель, освободив лестницу. Черная грязь продолжала капать, делая все скользким. Может, Салливан и правда поскользнулся, усмехнулся себе под нос Амос. Конечек сдвинулся в сторону, пропуская вперед Морриса. Еще два выстрела, и они снова поменялись местами.

Амос задумался, рассчитаны ли скобы на вес сразу двух человек. Но они вроде не гнулись, хороший знак. Он всю дорогу разглядывал лодыжки Клариссы, поскольку смотреть больше было не на что. Тонкие от атрофии, кожа бледная и пыльная. Он заметил, когда они начали дрожать. Если сломанная рука и беспокоила ее, она не говорила об этом.

— Все нормально, Персик?

— Отлично. Просто устала.

— Держись, помидорка. Мы почти на месте.

Шахта над ними становилась короче. Кабины, вместе с находившимися там охранниками, не было, только бледный серый квадрат и завывание ветра. Когда им оставалось четыре или пять метров, Рона вроде всхлипнула, но только один раз. Он не стал спрашивать ее об этом.

И вот Конечек перемахнул через край, за ним выбрался Моррис. Черный дождь все шел, становилось холоднее. Кларисса вся дрожала, ее тело трепетало, будто его вот-вот унесет ветром.

— Ты справишься, Персик.

— Я знаю. Знаю.

Она вытолкнула себя наверх, и пришел черед Амоса. Шахта лифта резко обрывалась, будто рука Господа снесла все вокруг. Наземный корпус тюрьмы исчез, оставив лишь куски бетона и щепки, разбросанные по голому полю. Забора тоже не было. От деревьев на горизонте остались пеньки. Только земля и кустарник. Небо темное и низкое, затянутое огромными облаками, похожими на перевернутые волны. Несущийся с востока ветер воняет чем-то непонятным. Примерно так Амос представлял себе поле битвы. Только еще хуже.