Игры Немезиды

— Там, в новостях, это я, — сказал Филип. — Понимаешь? Это я.

Репортёр был старше Филипа, лицо и плечи пошире. Наоми попыталась найти между ними сходство, а спустя миг поняла — и как будто вошла в морозильник.

— Твоя работа, — сказала она.

— Это был мой подарок, — ответил Филип. — Стелс-покрытие на тех метеоритах. Я вёл команду, которая его добыла. Без меня бы этого не было.

Он хвастался. По выражению глаз, по тому, как плотно сжимались губы, Наоми видела, как сильно он хотел произвести на неё впечатление. Он ждёт, что она похвалит. Внутри неё поднималась ярость. Репортёр на экране перечислял благотворительные организации и религиозные группы. Люди старались помочь пострадавшим. Как будто кто-то на этой планете и сам теперь не нуждался в убежище.

— Он и со мной это сделал, — сказала она. В глазах Филипа застыл вопрос. — Твой отец. Он залил кровью и мои руки. Заставил участвовать в убийстве людей. Видимо, считал, что так проще будет меня контролировать.

Напрасно она так сказала. Мальчик вздрогнул и тут же ушёл в себя — как антеннка улитки, дотронувшаяся до соли. На экране сменилась картинка. Число погибших и пропавших без вести на Земле превысило двести миллионов. Вся столовая загудела от радости.

— Поэтому ты ушла? — спросил Филип. — Не смогла бы справиться с этой работой?

Долгую минуту Наоми сидела молча. Потом ответила:

— Да.

— Тогда хорошо, что ушла, — ответил Филип.

Он не думает так, сказала она себе, просто хочет ранить её. Получилось. Но гораздо больнее была огромная скорбь о том, кем мог бы стать её маленький сын — и не стал. О ребёнке, который у неё мог бы быть. Но она оставила сына в руках чудовища, и зараза распространилась. Семья чудовищ — отец, мать и сын.

И от этого ей стало легче.

— Мне было тяжело, — сказала она. — Люди погибли из-за того, что я сделала. Я пыталась уйти. Сказала ему, что не выдам, если просто позволит мне взять тебя и уйти. А вместо этого он забрал тебя. Сказал, я веду себя как ненормальная, и он не доверяет мне находиться рядом с тобой. И если кого и сдадут, так это меня.

— Знаю, — резко сказал Филип. — Он говорил.

— И мне пришлось бы сделать это снова. И снова. И снова. Убивать для него всё больше. Да, я тоже пыталась. Пыталась их поддерживать. Позволить им убивать. Он говорил, что я пыталась покончить с собой?

— Да, — ответил Филип.

Ей следовало остановиться. Незачем взваливать всё на него. Её маленький мальчик. Мальчик, который только что помог убить этот мир.

Боже, ей всё так же хотелось его защитить. Как глупо всё вышло. Теперь он убийца. Но он должен знать.

— Я была в шлюзе на станции Церера. Сумела его открыть. Мне надо было лишь выйти. Это был старый шлюз. Синий с серым. И пах искусственным яблоком, чем-то из переработки отходов. Ну, в общем, я это сделала. Я его запустила. Только не представляла, что станция работала в безопасном режиме. Вот так. — Она пожала плечами. — Тогда я и поняла.

— Поняла что?

— Что мне тебя не защитить. У тебя могла быть или сбежавшая мать, или мёртвая. Вот и все возможные варианты.

— Некоторым людям не суждено стать бойцами, — сказал Филип. Это должно было ранить, но сейчас она ничего не почувствовала.

— Единственное твоё право, которое всегда есть в жизни — право уйти. Я забрала бы тебя с собой, если бы только могла. Но не могла. Я бы осталась с тобой. Но я не могла. Я спасла бы тебя, если бы только могла.

— Я не нуждался в спасении.

— Ты только что убил четверть миллиарда человек, — сказала она. — Кто-то должен был это предотвратить.

Филип резко встал. Сейчас она видела в нём одновременно и мальчика, и мужчину. В глазах плескалась глубокая боль. Не такая, как у неё, но Наоми надеялась, что он все-таки чувствует боль. И может быть, боль научит его сожалеть.

— Прежде чем ты себя убьёшь, найди меня, — сказала она.

Он чуть отстранился, как будто она закричала. 

— С чего мне делать такую глупость? Я же не трус.

— Когда придёт это время, найди меня, — повторила она. — Назад ничего не вернуть, но я постараюсь тебе помочь.

— Да пошла к чёрту, шлюха, — прорычал Филип. 

И ушёл. Все в столовой смотрели на них — или делали вид, что не смотрят. Наоми покачала головой. Пусть смотрят. Ей уже всё равно. Даже совсем не больно. Она слышала громкий стук своего опустевшего сердца. И впервые с тех пор как Марко позвонил ей на станцию Тихо, мыслила спокойно и ясно.

Она совсем забыла о Кине, который был рядом во время всего разговора.

— Жестокая речь в его большой день.

— Жизнь жестока, — сказала она и подумала — это не большой день.

Она вспомнила речи Марко. Чтобы угнетатели поняли — говори как один из них. И не просто на их языке, говори как они. Но пока он не сделал заявление. Ни на каком языке. Ей неизвестны его планы. И никому неизвестны  кроме самого Марко.

Но каков бы ни был его великий замысел, он ещё не завершён.

Глава двадцать шестая 

Амос

Салливан умер, когда они поднялись по шахте на пятнадцать метров.