Ихтиандр

– Господа, оснований для особого беспокойства нет. Наступило запредельное торможение и, возможно, как следствие его – летаргический сон. Во всяком случае сейчас энцефалограмма очень характерна для такого состояния. Конечно, это неожиданное и нежелательное явление у пациента, с одной стороны. С другой – это вдохновляет и указывает на то, что я был прав в своих расчётах. Ну и самое главное, друзья, мы не зря с вами работали – человек жив.

– Значит, неизвестно, сколько времени он будет в таком состоянии… – проговорил Вейслин.

– Да, – подтвердил Сальватор, – сейчас мы ничего не можем предпринять, только наблюдение, может быть, месяц, а может быть, десятилетия. Чтобы оценить результат подобной операции, её нужно повторить.

Хирурги переглянулись.

– Да, нужно повторить. Другой вопрос, когда наступит этот день. Никто из нас этого не знает.

– А если снова летаргический сон? – спросил Сандро.

– Снаряды из одной пушки в одну воронку не попадают. Хотя, конечно, в медицине всё возможно. Надо подобрать подходящий случай и прооперировать человека. Мы же не вредим, а спасаем пострадавшего…

На этом консилиум был закончен. В последующую неделю наблюдения за пациентом показали, что профессор оказался прав. Состояние больного было прежним, шёл процесс заживления послеоперационных швов. Энцефалограф уже стабильно чертил кривую, характерную для летаргического сна. За больным велось постоянное наблюдение. В случаях, если кто-то из хирургов был занят ночью срочной операцией, предусматривалась замена.

Так прошёл месяц. Сальватор ждал. Интуиция подсказывала ему, что больной не скоро придёт в сознание.

В один из этих беспокойных дней к вилле подкатил лимузин. Из кабины вышли приятной внешности молодой человек и две дамы. Справившись о визитёрах, Джим доложил профессору:

– Чета де Луэстен и мадемуазель де Луэстен. Прикажете пригласить, господин профессор?

– Да, Джим, пусть располагаются в гостиной. И извинись за меня, я только переоденусь.

Накануне визита Мишель звонил Сальватору и предупредил о приезде. Но он, закрутившись, забыл об этом.

– Я очарован вами, мадам Николь, – проговорил профессор, целуя протянутую женскую руку. – Надеюсь, ваш дражайший супруг простит старому холостяку маленькую слабость – говорить красивым дамам заслуженные комплименты?!

Все рассмеялись. Сальватор с удовольствием пожал протянутую руку Мишеля.

– А где мадемуазель Луиза? – спросил де Аргенти.

– Я здесь, господин профессор. У вас чудесные картины. Не всякий музей имеет в своем собрании такое великолепие.

Луиза шла навстречу через зал гостиной. Упругая походка девушки говорила о том, что она была в прекрасной спортивной форме. Сальватор тут же вспомнил ее рассказы о соревнованиях пловцов.

За последовавшей дружеской беседой незаметно пролетело время. Неожиданно вошёл Ольсен, с утра отправленный профессором в город. Увидев Луизу, он застыл от изумления.

– Ольсен, обрати внимание на меня! Иначе ты испепелишь гостью своим взглядом! – пошутил Сальватор, и, чтобы помочь оторопевшему другу, профессор представил его гостям.

Затем, извинившись, отвёл его в сторону.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Всё, о чем мы говорили утром, я успел сделать. Сейчас видел врачей. Хирурги у больного М. и просили не беспокоиться по поводу обеда.

– Вот как? Что там у них?!

– Я не знаю. Джеймс только сказал, что, если понадобится, тебя вызовут.

– Хорошо… Через 15 минут мы садимся обедать, а после я прошу тебя остаться с нами. Хочу показать гостям наши сады.

Ольсен хотел что-то возразить, но Сальватор опередил его:

– Этим людям можно показывать всё.

– И больного с мозгом дельфина?!

– Пожалуй, это – единственное, о чём нужно умолчать. Но это не по твоей части. Ты знаешь, кто эта мисс Луиза?

– Конечно, нет, впервые вижу, но как хороша…

– Помнишь, я рассказывал тебе о происшествии с пиратами, когда Ихтиандр спас девушку и пассажиров парохода?

– Да.

– Ну так вот, представь себе – это и есть та девушка!.. С ней я ехал в купе, возвращаясь из последней поездки.

– Невероятно!.. – прошептал Ольсен.

– Только… ещё одно условие: об Ихтиандре ты ничего не знаешь.

Ольсен внимательно посмотрел на Сальватора, кивнул и вышел.

Обед уже подходил к концу, когда в столовую заглянул Джеймс Вейслин и, скользнув взглядом по присутствующим, произнёс:

– Господа, прошу покорно извинить меня. Профессор Сальватор, пациенту М. нужна срочная консультация.

– Друзья, я вас оставлю ненадолго. Ольсен займёт вас.

Они вышли.

– Что произошло, Джеймс? – спросил Сальватор, как только они остались одни.

– Карлос Менес просыпается…

– Когда это случилось?!

– Два часа назад аппарат начал писать энцефалограммы, характерные для коры головного мозга, выходящей из-под контроля ретикулярной формации.

– Он уже в сознании?

– Нет.

Разговаривая, хирурги быстрым шагом приближались к палате, в которой находился необычный пациент. Зайдя в бокс, Сальватор на ходу набросил халат. Карлос Менес встретил вошедших спокойным взглядом. Рядом с больным стоял доктор Сандро и рассматривал запись энцефалографа.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Сальватор, присаживаясь на край кровати.