ИКРА (СИ)

Так тяжело отпустить её. Женщины приходят, женщины уходят, но от этого ещё сложнее дать ей уйти. И, видя, как она замерла в нерешительности, я рискнул попробовать вкус её губ. Она не из тех сладких девочек с приторным привкусом. Вкус её был пряным, как корица. Меня не насытило лёгкое прикосновение, и я решительно выдвинул язык на освоение вкусовых пространств её нёба и языка. Я ощутил, как напряглись мышцы на её теле, как участился пульс, покрывая щёки алыми отсветами. Но она взяла себя в руки, оторвав нежный рот от грубости моих обветренных губ.

— Прости, мне, правда, пора… — она искала что-то в моих глазах. — Мы ведь…увидимся завтра?

Я кивнул, разжимая пальцы, судорожно вцепившиеся в её куртку. Я ещё чувствовал запах жасмина от её волос, ещё ощущал шероховатость её куртки на подушечках пальцев, но она уже не принадлежала мне, скрывшись за толстой кирпичной стеной.

Я понуро плюхнулся на холодное сиденье в полупустом трамвае, достал жестяную баночку из внутреннего кармана куртки, ярко оранжевые гранулы порошка напомнили мне о ней, о щавелевой деве, припудренной солнцем. Икра Святой Камбалы почти закончилась. Я высыпал несколько гранул на ладонь и отправил в рот, желая заглушить вкус корицы, так будоражащий меня.

«Ты ведь не ангел, спустившийся с небес»…

========== ИКРА 2. Пробуждение. II ==========

В комнате царили тусклость и серость, я никак не мог понять, сколько времени. Выбравшись из-под тёплого одеяла, я, ёжась, подошёл к окну. По-видимому, было раннее утро. Дворники мели непослушные жёлтые листья.

— Не время для влюблённости… — раздался знакомый мелодичный голос. Я обернулся. Полосатый кот сидел на ещё тёплом одеяле и, щурясь, смотрел на меня.

— Она странная. Что-то с ней не так, — добавил он, разжёвывая слова плюшевой пастью.

— А я… не странный? Со мной всё ТАК?! — с вызовом спросил я.

— Ты — другое дело, — спорил кот.

Я хмыкнул с презрением:

— Ну, конечно… Я уже не Мессия. Всё что мог, я сделал.

— Звучит как оправдание, — усмехнулся кот. — И позволь напомнить — ты отмечен. — Он сверкнул глазами цвета осени и стал вылизывать свою пушистую холку.

Намёк я понял, дотронувшись до шеи, где напоминанием служила татуировка с перевёрнутым крестом.

— Ты давно не навещал Мать, — добавил кот, спрыгивая с дивана и направляясь к неплотно закрытой двери, с трудом лапой он приоткрыл её, проскользнул гибким телом в коридор.

— Мать… — хмыкнул я, тряхнув нечёсаными синими волосами.

Но, тем не менее, собравшись, я вышел из дома. Навещать Святую Камбалу — дело непростое. К этой встрече я не мог не подготовиться. На лестничной площадке между этажами я вдохнул горстку Её икры и выкурил у подъезда сигарету.

Подошвы кед немного прилипали к индиговому асфальту, словно бы его кто-то густо намазал гудроном. Тени людских сороконожек на бешеной скорости проносились мимо. В лазурно-синее небо на горизонте стреляли острые трубы, выпуская в воздух нежно-розовый дым. Листья несло вверх, под облака.

Профит встретил меня в арке одной из подворотен. В синей темноте он стоял, прислонившись к стене, почувствовал моё приближение и вышел вперёд.

— Мы… так давно не виделись… — произнёс он.

Я кивнул, зная, что он всё понимает без глупых слов. Он порывисто обнял меня. И я понял, что, пожалуй, чертовски соскучился. Стоило мысли о чертях проскользнуть в голову, как мелкие бесы моментально материализовались, прыгая по стенам и пискливо хохоча.

— Брысь! — прикрикнул я.

Они россыпью бросились в стороны, прячась в тенях. Лишь белоснежные белки глаз их светились в темноте.

— Мне кажется, без цветов не обойтись, — вслух подумал я, твёрдо решив зайти в цветочный киоск.

По пути мы наткнулись на небольшую стеклянную лавку, где хозяин-бедуин в чалме и с обширными чёрными усами радостно приветствовал нас.

— Цветы для особы? — спросил он с акцентом.

— Для канонизированной особы, — ответил я, усмехнувшись.

— Тогда одними цветами не обойтись, — заметил продавец.

— Розы и сельди, — встрял Профит. — Непременно розы и сельди.

Я, недоумевая, воззрился на него, но, не желая впадать в тонкую полемику касательно символики и атрибутики, промолчал. Пораскинув мозгами, пока бедуин суетливо бегал по лавке и упаковывал букет, я счёл, что розы и сельди — это самое уместное сочетание.

Профит кинул на прилавок пару монет с агнцем и забрал букет из роз и сельдей.

— Она переехала, — проговорил Профит, ведя меня подворотнями. — Хочет спокойной жизни.

— Вполне логично, — прикинул я, — всё время торчать в баре — так и спиться можно.

— Ты всё так же циничен и остр на язык.

— А ты всё так же самурайски предан? — хохотнул я.

— Тебе — да, — не задумываясь, ответил он.

Проскрипев ржавой железной дверью, тронутой глубокой коррозией, мы вошли в маленький узкий двор, похожий на колодец. На балконах сушилась одежда, а из окон доносились фортепианные гаммы.

— Мы пришли, — коротко сказал Профит.