Темнота за ве́ками начала отливать зеленым. Сначала он подумал, что непроизвольно открыл глаза и увидел стену, покрытую листовым железом. Но это был другой оттенок зеленого, с другой текстурой. Перед его внутренним взором проступил газон.
Между полем и небом от него уходили две фигуры. Ребенок и черное как смоль кошачье животное с длинным раскачивающимся хвостом. Они шли рядом, и спина животного и голова ребенка были на одном уровне. Томми не мог понять, что это за животное. Для пантеры шкура слишком лохматая, для пумы – слишком толстая.
А ребенок? Он был одет в тренировочные штаны и белую футболку. Со спины невозможно понять, девочка это или мальчик, но он шел целеустремленными и самоуверенными шагами, словно это место принадлежало ему. Внезапно две фигуры остановились, переглянулись, а затем медленно обернулись.
Ребенок оказался мальчиком пяти-шести лет с глубокими карими глазами и круглыми щеками. Животное рядом, несмотря на черную шкуру, оказалось тигром. Форма и размер головы, желтоватые, налитые кровью глаза. Тигр. Они встали вполоборота, и их взгляды встретились со взглядом Томми.
Томми
Томми тяжело дышал, уперевшись руками в колени. Он не знал, как долго находился внутри видения. Этот ребенок. Взгляд у него совсем не детский. Глаза ясные, но глубокие, как бездонные лесные озера.
Скрежет усилился, и Томми увидел, что к нему медленно приближается дама с роллатором. Она была так стара и потрепана, что определить возраст было невозможно – восемьдесят? девяносто? – она выглядела так, словно встала со смертного одра, чтобы в последний раз прогуляться. Томми показалось, что он ее узнал. Женщина остановилась и посмотрела на него мутными глазами, а в голове у Томми промелькнуло имя:
Однажды, несколько лет назад, она пришла домой к Аните и клянчила деньги «в память о старой дружбе». Потом Анита рассказала, что эту женщину раньше, когда она работала, называли шлюхой с финкой, потому что она всегда носила с собой финский нож, чтобы, в случае чего, защищаться от клиентов.
– А я тебя знаю, – скрипучим голосом сказала она и показала пальцем на Томми. Он не первый раз слышал такие комментарии и собирался ответить в духе Томми Т., но женщина продолжила:
– Ты мужик Аниты. Да? До сих пор? Мужик Аниты?
– Да, – ответил Томми. – Я мужик Аниты. В первую очередь.
Женщина кивнула, довольная тем, что выудила из памяти правильную деталь. Она сощурилась на Томми и спросила:
– Что ты здесь забыл?
Томми покосился на стену, и когда женщина увидела, на что он смотрит, то кивнула и сказала:
– Вот оно что.
– Вы знаете что-то об… этом?
Бесконечно медленными движениями женщина заблокировала роллатор, обошла его и села на сиденье. Так же медленно достала из кармана пальто пачку «Кэмела» и зажигалку. Дрожащей рукой прикурила сигарету и затянулась. Неужели все умирающие люди курят? В отличие от Эрнесто, она хотя бы не закашлялась.
– Однажды, – начала она и показала сигаретой на стену, – один мужик попросил меня потрогать. Там. Пятьдесят крон.
– Какой мужик?
– Понятия не имею. Какой-то молодой парень. Сказал закрыть глаза и дотронуться. Я так и сделала.
– И что?
– Что «и что»? Сам же, поди, видел? Так мне показалось, во всяком случае. Я жутко испугалась. Не заходила сюда несколько месяцев. А потом…
Женщина пожала плечами и снова затянулась сигаретой. Со стороны Туннельгатан к ним шел мужчина. За тридцать, одет в тонкий пуховик, легкая походка. Он наморщил нос, остановился рядом с женщиной и сказал:
– Послушайте, здесь не курят.
– Да-а-а? – ответила она. – Тогда поцелуй меня в зад.
– Нет уж, спасибо.
Она кивнула на Томми:
– А если мы тебя заставим?
Томми поднял ладони, показывая, что таких намерений у него нет. Мужчина почесал густую бороду, покачал головой, сказал: «Идиотка», после чего пошел дальше к Биргер-Ярлсгатан.
– И это все, что ты можешь мне сказать, бородатая обезьяна! – прохрипела женщина ему вслед, а затем обернулась к Томми. – На чем я остановилась?
– Вы увидели поле. И тигра.
– Точно. Сигге.
– Что вы сказали?
– Сигге.
– Какой Сигге? – спросил Томми. – Сигге Седергрен?
Это была единственная ассоциация, которая у него возникла, поскольку Сигге Седергрен, во-первых, орудовал в этом районе, а во-вторых, фигурировал в связи с убийством Пальме. Женщина посмотрела на него, словно он сошел с ума:
– Ты еще и