Ильф и Петров

Во-первых, это плутовской роман. Именно «таварыщэй Ильфа и Пэтрова» Сталин горячо защищал, когда на них нападали. Когда на них написали донос, что «Под куполом цирка» – это абсолютно западное представление, он защитил спектакль и похвалил фильм «Цирк». Он защитил их от Большакова и иных кинодеятелей, когда они сказали, что в Голливуде умеют, а у нас не умеют снимать. Он вообще старался не давать их в обиду. По странному своему пристрастию к плутовскому роману. И «Мастер и Маргарита» тоже отчасти выдержан в жанре плутовского романа. И заимствования там рассыпаны щедрой рукой. Давайте вспомним замечательную личность такую, как Азазелло, который почти точно копирует такого же рыжего Балаганова, вспомним Паниковского-Коровьева с тем же канотье, дословно слизанным канотье, ну, и уж, конечно, все понятно с Козлевичем, потому что два атрибута сатаны – это какие животные? Кот и козел – совершенно верно! Черный кот и черный козел. Потусторонность Козлевича мы все время чувствуем в романе, он, как вы помните, почти уверовал, его почти увели ксендзы, и помните, как говорит о нем Остап? «Козлевич – это вообще ангел без крыльев». Такое потустороннее существо в романе Булгакова, конечно, Бегемот, который является носителем многих козлевических черт, именно он особенно пристрастен к транспорту, он умеет обращаться с механикой. И, конечно, Воланд и Бендер – это совершенно прямая параллель. Старый софист, старый жулик, который тоже необходим для расправы с этими плохими людьми.

Итак, первый вариант судьбы Бендера – это его дьяволизация – переход романа в мистическую плоскость. Если бы у Ильфа и Петрова, людей, безупречно воспитанных, все было бы со вкусом так же плохо, как у Булгакова, они бы, конечно, написали Бендера-сатану. Но дело в том, что гению, как я повторяю, на каждой лекции, хороший вкус необязателен, поэтому Булгаков и написал свой гениальный, отвратительный роман.

Второй вариант для Бендера – не угадаете, но он вполне реален: чем мог бы заниматься Бендер во второй половине 30-х годов? Он мог бы работать по своей первой профессии. Но эта первая профессия, конечно, не демонстрирование публике на Херсонском рынке толстого монаха, которого он выдавал за женщину с бородой. И не выступления в образе факира – любимца Рабиндраната Тагора. Нет, первой профессией Остапа Шора был уголовный розыск. И Бендер должен был стать таким человеком, чтоб очистить образ чекиста. Вот обратите внимание: каждый раз Бендер имеет дело с главными опасностями эпохи – в первом томе с бывшими, во втором томе с новыми миллионерами, которые завелись, как раковая опухоль в ткани советского общества. Разумеется, в третьем томе тему чекистов никак нельзя было обойти. Бендер мог стать хорошим чекистом.

Кстати говоря, не знаю, как Петрова, тоже сотрудника МУРа и человека с хорошими прогностическими способностями, но Ильфа, по записям современников, очень интересовали пертурбации в этом ведомстве. Он первым сказал: «Ягода сошла», имея в виду, что Ягóда, по всей вероятности, кончен. Он первым почувствовал, что наступает время террора. Он первым сказал, что подхлимаж больше не нужен. Это он сказал: «Сейчас подхалимов отлучают от зада, как младенцев от груди». И это верно. Подхлимаж больше не срабатывал. Уже нужно было только истребление. Именно Ильфу принадлежит гениальная фраза: «Страна непуганых идиотов – самое время пугнуть». Конечно, он не мог обходиться без контекста русской классики. И к какой книге он здесь реминисцирует? Конечно, известной. [Пауза] Вот вам и доказательство, что контекст ушел. Это дебютная книга Пришвина «В краю непуганых птиц».

Так вот интересно здесь то, что Бендер мог бы стать классово своим следователем. Он мог бы потянуть из «бывших». Он, конечно, не может переделаться в управдомы, но стать отважным чекистом Бендер может: у него прекрасные связи с этим миром, кроме того, он переродился, Бендер же всегда становится на победившую сторону. Конечно, у него есть стилистическиерасхождения с Советской властью. «Она хочет строить социализм, а я не хочу». Но ведь, простите, следователи и не занимаются тем, что строят социализм. Они продолжают бороться все с теми же «бывшими». А как от строителей от них никакого проку.

Бендер мог превратиться в положительного мента или в положительного чекиста. Самое поразительное, что такой образ у нас в культуре тоже есть. И, конечно, вы его легко угадаете. Я же говорю: свято место пусто не бывает. Обратите внимание, что образ этот нащупан опять соавторами. И опять двумя. Потому что когда пишут двое, они в диалоге разгоняют свой ум до предела. Конечно, появляется Глеб Жеглов. Я не хочу сказать, что Вайнеры – это такая же талантливая пара, как Ильф и Петров. Боже упаси, Царство им Небесное. Но они очень точно нащупали ту нишу обаятельного мента, которая сменила нишу Бендера. Что мог делать Бендер в 1945 году? Он мог разоблачать банду «Черная кошка». А почему? А потому что он прекрасно знает преступный мир и вместе с тем он благородней «Черной кошки».