Иллюзия преданности (СИ)

Терри спустился по ступенькам террасы, прошел к старому колодцу в центре внутреннего дворика и встал рядом с ним на колени. Потемневшая, никогда не знавшая снега зимняя трава пружинила под подошвами сапог. Рана на руке пекла и щипала. Морщась, щурясь и кусая губы, Терри опустил руку до локтя в холодную воду и держал ее там, сколько мог терпеть.

Рука онемела и в конце концов перестала болеть. Только тогда Терри позволил себе вынуть ее из воды. С пальцев срывались капли и падали на камни, которыми были забраны стенки идеально круглого искусственного пруда-колодца.

— Так сильно жжет? — участливо поинтересовался знакомый голос. Терри посмотрел через плечо: на террасу вышел Алек Римари в своем неизменном белом плаще, вроде тех, что носили в лабораториях. Вроде того, что Терри потерял этой ночью в порту.

— Мирного вечера, мастер Римари, — вежливо поздоровался Терри, поднимаясь на ноги. Одеяло едва не свалилось с его плеч, и его пришлось придержать. — А меня собираются стереть, кажется.

Первый лекарь неспешно зажег один за другим все фонари на террасе. Только один из них был магическим, с голубоватым светом, остальные, старинные, пришлось запаливать при помощи лучины. Живой огонь трепетал в стеклянных стенках и дробился о резные медные решетки фонарной оправы. В саду сразу будто стало еще темнее, но при этом уютнее.

— Я бы пригласил вас выпить со мной чаю, Терри. Прямо здесь. Вы ведь не откажетесь?

— С большим удовольствием, мастер Римари.

— Все-таки сегодня особая ночь, — мягко улыбнулся лекарь. Он ненадолго вышел и вернулся с подносом в руках. Чай был уже заварен в небольшом пузатом чайничке с длинной ручкой и коротким носиком. Рядом на черной тарелочке лежали сладкие колобки из рисовой муки. Алек Римари поставил поднос на ножки и сел прямо на ступеньки террасы. Похлопал ладонью рядом с собой.

— Особая, — кивнул Терри, садясь туда, куда ему указали. Поправил одеяло на плечах, как обычно удивляясь тому, что Алек Римари совершенно не чувствует неудобств от холода. — Сегодня моя последняя ночь, верно?

Терри развернул руку так, чтобы взглянуть на порез. Не верилось, что из-за такой ерунды можно стереть живого человека. Но с другой стороны, он ведь с самого начала знал, что чем-то таким все и закончится. Как только на дверях появился красный лист за драку с техником в равинтоле. Или даже раньше: как только ему впервые рассказали о стертых. Терри уже тогда понял, что рано или поздно наденет серую куртку и не мог с этим смириться. Обреченность эта пугала его до тошноты. Сейчас это в какой-то степени казалось смешным: он никак не мог понять, зачем было тянуть с этим так долго.

— Как эта рана появилась у тебя на руке? — спокойным тоном поинтересовался лекарь, разливая по чашкам темный ароматный чай.

— Я поссорился с одним северянином в порту, — пожал плечами Терри. — Он достал нож. Я не успел увернуться.

Римари подал ему теплую чашку. Терри с благодарностями принял угощение.

— Это звучит как подходящая история для того, чтобы рассказывать ее в Долгую ночь, и я определенно жажду узнать все детали. Что за надобность привела тебя в порт, Терри?

— Я искал девушку.

— Девушку? — брови Римари поползли вверх от изумления.

— Мне сказали, что в порту можно найти девушку, я поверил, — Терри с извиняющейся полуулыбкой развел руками. — Так и повздорил с северянином. Видите ли, он к тому моменту как раз решил, что это его девушка.

— Но в Академии тоже есть девушки. Зачем было идти в порт и ссориться с северянином?

— Пожалуй, я напрасно столько выпил. Мне даже не пришло в голову, что есть более простые пути, — признал Терри, наблюдая за игрой пламени в фонарях. — Мне жаль, но это не настолько длинная и захватывающая история, какую захочется услышать во время Долгой ночи, мастер.

Лекарь взял сладкий рисовый шарик и отправил его в рот.

— Возможно так и есть. Но ты упускаешь одну важную деталь. Господин Карху утверждает, что твоя кровь была взята для магического ритуала.

— Да, он так и сказал, прежде чем привести меня сюда, — не поднимая взгляда от чашки, медленно проговорил Терри. Чай был слишком горячим, чтобы его пить, поэтому он легонько покачивал теплую чашку в руках.

— Но ты, конечно, хочешь сказать, что никакого ритуала не было? И никто не поил тебя золотым имперским вином?

Терри покачал головой.

— Безусловно. Я пил вино на Народной площади. Обычное зимнее вино, даже без пряностей. Меня толкнули, и я облился. Зато бутылку не разбил, — похвалился он.

Алек Римари бросил косой взгляд на закатанный до локтя мокрый рукав.

— У тебя уже есть два красных листа, а ты вернулся в Академию пьяным в облитой вином рубашке и с бутылкой под мышкой. Что же на самом деле с тобой происходит, если ты идешь на подобный риск ради того, чтобы скрыть правду?