Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми

Мистер Джавид попытался обойти неудобные юридические принципы, предположив, что из-за бангладешского происхождения ее родителей Шамима Бегум имеет право на гражданство Бангладеш. Она никогда не посещала Бангладеш и не имела бангладешского паспорта, а ее новорожденный сын был гражданином Великобритании, однако министра внутренних дел все это не остановило. Он аннулировал ее британское гражданство, не позволив ей вернуться в Великобританию (40).

Если оставить в стороне моральные аргументы об обязанности государства разбираться со своими собственными проблемными гражданами – в том числе теми, кого, вероятно, в детстве втянули в террористические культы, – законность этого действия в лучшем случае вызывает сомнения. Бангладеш, со своей стороны, публично отрицал наличие у мисс Бегум права на гражданство (41).

Кроме того, мистер Джавид всего несколькими месяцами ранее опубликовал Контртеррористическую стратегию Великобритании на 2018 год, в которую он включил «наглядные примеры» того, как будут поступать с возвращающимися на родину членами ИГИЛ. Один из таких примеров касался молодой британки, присоединившейся к ИГИЛ и пытавшейся вернуться с новорожденным ребенком. В этом примере Министерство внутренних дел предположило, что правильно будет обратиться к судье для получения временного запретительного ордера (ВЗО) с последующим полицейским расследованием и (возможно) уголовным преследованием после ее возвращения на родину. Предполагалось, что, если состава преступления найдено не будет, будет разработана специальная программа дерадикализации, чтобы помочь ей реинтегрироваться в общество. В любом случае для обеспечения благополучия ребенка будут привлечены местные власти и внешние организации. Лишение гражданства даже не упоминалось в качестве возможного варианта (42). Единственное ощутимое различие между «наглядным примером» и случаем Шамим Бегум заключалось в том, что первой женщине посчастливилось вернуться домой, когда министр внутренних дел не готовился к борьбе за лидерство в партии (43).

Тем не менее это решение пользовалось бешеной популярностью. Газета The Sun восклицала: «Молодец, Садж», восхваляя его «быстрые и смелые действия» (44). Первая полоса Daily Express радостно восклицала: «Наконец-то здравый смысл!» (45) Хотя грубый популизм министра внутренних дел подвергся критике со стороны The Times, The Guardian и Daily Mail (46), опрос Sky News показал, что восемь из десяти британцев поддержали шаг Джавида. Только каждый шестой посчитал его неправильным.

РЕСПОНДЕНТЫ ПОДДЕРЖАЛИ ИДЕЮ О ТОМ, ЧТО ПРАВИТЕЛЬСТВО ИМЕЕТ ПРАВО ЛИШАТЬ ГРАЖДАН ВЕЛИКОБРИТАНИИ ГРАЖДАНСТВА, ЕСЛИ ОНИ ПРИСОЕДИНЯЮТСЯ К ТЕРРОРИСТИЧЕСКИМ ГРУППАМ.

В ходе опроса респондентов не спрашивали, что бы они сделали, скажем, с Томасом Мейром, террористом, убившим члена парламента Джо Кокса, равно как и не спрашивали, в какую случайную, не желающую этого страну его следует депортировать.

О необходимости соблюдения закона некоторые даже и не задумывались. Бывший капитан сборной Англии по крикету и телеведущий Майкл Вон сообщил своим миллионам подписчиков в Твиттере, что «иногда законы и правила нужно нарушать» (47). Элисон Пирсон в газете The Telegraph согласилась: «Этой фанатично глупой молодой женщине… ни при каких обстоятельствах нельзя разрешать вернуться в Великобританию» (48). Крайне правые агитаторы в социальных сетях приветствовали мистера Джавида за «поддержку и защиту ЛОЯЛЬНЫХ британских граждан» от «религии мира»[120] (49). Для этих людей тот факт, что действия мистера Джавида, даже если бы они были законными, приводили к делению британских граждан на два лагеря, подвергая тех, чьи родители не были британцами, риску потери гражданства, никого просто не беспокоил.

Ни один из примеров, приведенных в этой главе, не рассчитан на то, чтобы вызвать сочувствие. Жадные банкиры, садисты-убийцы, предполагаемые сексуальные домогательства и сторонники терроризма – даже делая поправку на молодость или наивность, я не ожидаю, что многие из читателей заявят о своей симпатии к этим людям.

Тем не менее каждый из этих примеров, я надеюсь, показывает, как легко нас можно заставить согласиться или закрыть глаза на «особое отношение» к тем, кто, как нас уверяют, «не заслуживает» прав и справедливого правового процесса, которые предоставляются всем остальным. Хотя в каждом случае в прессе и политических кругах присутствовали активные элементы, выступающие в защиту верховенства закона, то, что доминирующая позиция отстаивалась с такой уверенностью, боюсь, является тревожным свидетельством нашей склонности к инстинктивному одобрению действий, которые подменяют принцип верховенства закона судом общественного мнения.