Именинница

— Придется устроить на кухне небольшой филиал отделения полиции, — пояснил он. — Сотрудников пока только двое, ты да я. Что остается делать, если расследование невозможно проводить в настоящем отделении. Во-первых, потому что оно так и кишит настоящими полицейскими. И во‑вторых — один из них продался и превратился в мину замедленного действия.

Гренс отодвинул и свою чашку с кофе, предварительно хорошо из нее глотнув. Но места для мешочка с магнитами и мелками все-таки не хватало, и тогда пришлось переложить половинку батона на свободный стул.

— Сегодня я пил кофе в компании криминалиста. Одного из тех, кого я могу попросить об особом одолжении, чтобы в другой раз отплатить тем же. Скажем так, он тоже будет немного помогать нашему неофициальному филиалу.

Гренс вытащил из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, какие-то бумаги, одну из них закрепил при помощи магнита в центре доски и подписал мелком: «Отпечатки пальцев».

— Файл из компьютера судебного инженера, — Гренс кивнул на бумажку. — Красные круги отмечают детали, достаточно отчетливые для идентификации. Нужно как минимум восемь или девять, а лучше двенадцать совпадающих деталей, чтобы с уверенностью говорить об идентичности другим отпечаткам, которые имеются в наших базах. Вот все, что мы нашли, видишь? Четыре красных круга на письме с угрозами, которое они тебе послали, и только два на ручной гранате из твоего почтового ящика.

Пита Хоффмана это совсем не удивило. Серьезные мафиози, тем более готовящиеся провернуть операцию на миллиард евро, редко пишут письма и посылают гранаты потенциальным жертвам без перчаток.

— Теперь это.

Еще один листок появился на доске, справа от первого. «Оружие», — подписал под ним Гренс. Листок был весь исписан, и настолько убористо, что Хоффман ничего не смог разобрать со своего места.

— Кранц выгядел весьма удивленным, когда я вытащил из хоккейной сумки твое чудо-оружие и положил перед ним на лабораторный стол. Помимо прочего, ему еще ни разу не попадались автоматы этой марки, а он имел дело с ними всеми. В его базах нет и намека ни на такой автомат, ни на боеприпасы.

«Печатная машинка» — так подписал Гренс следующий листкок.

— Кранц сопоставил тексты с конвертов и письмо, которое прилагалось к гранате. С вероятностью 100 процентов все это отпечатано на одной машинке. Довольно старая модель, «Facit Т 2». Две буквы пропечатываются недостаточно четко, поэтому, если эта машина попадет к нам в руки, мы сразу ее узнаем.

Приглядевшись внимательнее, Пит Хоффман увидел, что речь идет о буквах «Х» и «Р». «Хюго» и «Расмус» — разве не удивительное совпадение?

Три следующих листка комиссар прикрепил в ряд под тремя первыми. Из них следовало, во‑первых, что курьерская служба, представитель которой позвонил в дверь дома Хоффманов, никогда не отправляла курьера по этому адресу.

Во-вторых, что так и не удалось установить, откуда звонил обладатель искаженного голоса. Хотя над этим и работал нанятый Гренсом суперхакер, вдвое моложе самого комиссара, — признанный мастер своего дела, иногда творивший настоящие чудеса.

Наконец, стажеры, занимавшиеся неидентифицированными телами, так и не нашли убедительных соответствий ни в самой Швеции, ни в других Скандинавских странах. А албанская полиция после соответствующего запроса через Интерпол предоставила для дальнейшей работы ни больше ни меньше восемнадцать трупов безымянных молодых женщин, обнаруженных за последние пять лет.

— Албанская, ты сказал? — удивился Хоффман.

— Да.

— Но… с какой стати…

— Это связано с другим моим расследованием, которое было начато очень давно и совсем недавно возобновлено. Но и оно может привести нас к организации, которая тебе угрожает.

— И ты говоришь мне это только сейчас! Гренс, неужели ты не понимаешь…

— Ты не полицейский, Хоффман. Во всяком случае, пока. Как только станешь им, узнаешь больше. И, может, даже съездишь туда, в Албанию.

Пит Хоффман посмотрел на комиссара, о котором узнал так много нового за последние годы, а теперь вот даже переехал к нему жить. Он давно научился истолковывать выражение его лица и на этот раз не заметил на нем ни малейшего намека на то, что комиссар шутит.

— Албания, — повторил Хоффман.

— Именно.

— «Ты не полицейский, пока», — повторил за Гренсом Пит. — А что это значит?

— Именно то, что я сказал, Хоффман. Ты поедешь в Албанию завтра утром, потому что сегодня вечером, я надеюсь, они успеют сделать для этого все необходимое. А именно выправить тебе полный комплект документов штатного сотрудника полиции стокгольмского округа Сити. Все это временно, конечно, но об этом никто не должен знать. Ты будешь тем, кем будешь. Ты — мой агент, а я — твой.

— И в Албанию я еду потому…

— Потому что у меня есть это.

Гренс взял последнюю бумагу из своей небольшой кипы, но не стал прикреплять ее к доске, а протянул Хоффману.