Император Павел Первый и Орден св. Иоанна Иерусалимского в России

Другие авторы, напротив, усматривают первый признак высочайшего неблаговоления к Ордену в том, что Александр провозгласил себя «лишь» протектором и не стал домогаться магистерства. В этом же духе рассматривается утверждение Александром I императорского титула (18 апреля 1801 года) и государственного герба (26 апреля) без каких-либо госпитальерских элементов. Но ни один акт не устанавливал потомственного права российских, монархов на какое-либо (тем паче главенствующее) место в Ордене. Должность главы мальтийских рыцарей оставалась выборной. К тому же члены орденской администрации (даже русские и православные) понимали, что повторять благочестивый трюк со стихийными выборами магистра (как это было в 1798 году) немыслимо; что члены западных приоратов не подадут голоса за некатолика, по крайней мере за второго некатолика подряд; что форсировать «экуменизацию» Ордена нельзя и апеллировать к этому процессу рано; и наконец, что передача магистерства от немонаха к немонаху, превратив исключение в норму, подорвала бы устои Ордена.

Летом 1801 года в составе Священного совета не было ни одного обетного рыцаря и только один католик-мирянин (бальи герцог де Серракаприола). Это не помешало совету на заседании 20 июля 1801 года со всей определенностью заявить о том, что Орден является религиозной организацией в юрисдикции Ватикана.

Немаловажно и то, что Священный совет 1801–1803 годов унаследовал от Павла I почтение к изначальным орденским традициям, но отнюдь не готовность к конфессиональным экспериментам.[54] Поэтому, стремясь восстановить легитимный режим в Ордене, члены совета с легкостью решали канонические проблемы, выводя Российский некатолический приорат на периферию госпитальерских организаций. 5 ноября 1802 года, в частности, совет принял решение, исключавшее приорат из сферы действия общеорденских статутов. Отныне эта ветвь орденской корпорации стала существовать на основании учреждающего акта 1798 года и отдельного регламента, который должен был быть одобрен императором.[55]

По сути дела, это было реализацией описанного выше плана нунция Литты, но с одним существенным изъятием: приорат не был выделен из орденской структуры, из «тела» Ордена; реформа его внутренней организации не освободила рыцарей-некатоликов от послушания общеорденской иерархии — от подведомственности великому магистру, Священному совету, их представителям и так далее. Так, некатолический приорат не имел права самостоятельно решать вопросы о назначении командоров (даже на родовые командорства) и принимать в свой состав новых кавалеров.

Тяжелая политическая ситуация не позволяла собрать воедино рассеянных по Европе рыцарей для проведения генеральной ассамблеи, уполномоченной совершать избрание нового великого магистра. Признавая это, Священный совет предложил в порядке исключения упрощенную процедуру: приораты по всей Европе называют кандидатов на пост великого магистра, а окончательный выбор предоставляется папе римскому. Подчеркивалось, что кандидаты должны быть католиками и принадлежать к числу обетных рыцарей.[56]

Замечательно, что позиция Священного совета плохо согласовывалась с воззрениями Александра I, настаивавшего на выборах в Санкт-Петербурге. Империя добивалась одного, Орден — другого.

Предложенный Священным советом способ выбора главы Ордена был принят приоратами[57] и папой. Без большого сопротивления с ним смирился и Александр I. В сентябре 1802 года Пий VII избрал на пост великого магистра бальи Бартоломео Русполи. Получив известие об этом, Священный совет в Санкт-Петербурге заявил о сложении своих полномочий перед новым предстоятелем.[58]

Однако Русполи, полагая ситуацию в Ордене слишком тяжелой и невыгодной, отказался от магистерства.[59] Повторный выбор Пия VII, обнародованный в бреве от 9 февраля 1803 года, принес сан великого магистра кандидату, предложенному российскими иоаннитами — бальи Джованни Баттиста Томмази. Избранник принадлежал к числу мальтийских ветеранов. Непосредственного участия в «российско-орденских» событиях он непринимал.

Священный совет полностью признал это избрание и 13 апреля, перед своим окончательным роспуском, постановил отправить Томмази (пребывавшему на Сицилии) магистерские регалии и общеорденские архивы, что и было совершено с ведома и позволения императора — великого приора. Несколько позднее, 27 июня 1803 года, Томмази все-таки собрал генеральную ассамблею Ордена в Мессине, подтвердил свой статус и принес традиционную присягу.