Императорский покер

Это был разгром – о парадокс! – с победным финалом на Березине. Из шестисоттысячной Великой Армии до этой реки добралось неполных сорок тысяч человек! И как раз тогда же наступила неожиданная оттепель. Ее результаты были не менее фатальными, чем действие мороза. Многих солдат холод до сих пор поддерживал в состоянии постоянного напряжения, продляющего жизнь. Неожиданная перемена привела к тому, что перемерзшие конечности начали гнить и распадаться. Из-за этого погибли очередные тысячи, в том числе и командующий артиллерией, генерал Ларибуасьер.

Гораздо худшим был факт, что оттепель сделала невозможной переправиться через Березину по льду, учитывая ситуацию, что единственный мост, в Борисове, был захвачен русскими. Две мощные российские армии заблокировали переправы, окружили французов, и стало очевидным, что из этого котла живым не выйдет никто. "Невозможно!", - говорили русские и находящиеся в их штабе англичане.

- Выражение "невозможно", - ответил на это «бог войны», - есть только лишь в словаре глупцов.

На берегах Березины он еще раз обрел свой божественный гений и совершил истинное чудо. Несколькими феноменальными маневрами он обманул русских, изображая желание переправы под Борисовом, а на самом же деле решил провести это дальше к северу, под Студзянкой, где польские уланы обнаружили брод. Французские и польские саперы генерала Эбле, стоя по грудь в воде, среди плывущего льда, перебросили через реку два моста; почти все из них, вместе со своим командиром, заплатили за свой подвиг смертью. Зато остатки армии перешли реку (26-27 ноября) и, сражаясь во много раз более сильным противником, прорвались в направлении на Вильно.

Березина была величайшим триумфом Наполеона во всей его карьере. Из сотен восхищенных отзывов потомков приведу три:

Де Мейстр: "Никогда более Наполеон не проявил величие больше, чем под Березиной".

Макдоннелл: "Военный гений императора в те дни воссиял, как никогда".

Кукель: "Переход Березины принадлежит к великолепнейшим деяниям Наполеона".

Подобные победы знает биология – она была словно превосходное самочувствие умирающего вскоре перед смертной агонией.

Агония же имела место в белом пуховом ложе Снежной Королевы. Как на посмешище, сразу же после березинской оттепели на направляющихся в сторону запада французов ударили тридцатиградусные морозы. Тарле: "Морозы были настолько сильными, что после Березины раненных и падающих от недостатка сил уже не поднимали, позволяя им замерзать. В каждом полку, на каждой стоянке оставались десятки замерзших и десятки отупевших от мороза, которым никогда уже не было суждено проснуться".

Между Березиной и Вильно с Ковно два Михаила танцевали уже последний свой танец на балу у Снежной Королевы. У виленских ворот Ковно русские провели последнюю атаку. И вот тогда-то Ней… О, нет, это было бы святотатством. Никто не имеет права рассказывать об этом иначе, чем словами А.Г. Макдоннелла, который в этом описании оказался не менее гениален, чем "бог войны" на Березине:

"Ней поспешил к тем воротам, чтобы собрать свою пятую арьергардную стражу, но было уже поздно. Его солдаты нарушили ряды и разбежались.

Но Ней продолжал драться. С четырьмя солдатами он поднимал брошенные дезертирами ружья и стрелял из них в неприятеля. Впоследствии к ним присоединились три десятка солдат. Но когда вторая русская атака стала угрожать тем, что его отрежут, Нею пришлось отступить.

14 декабря 1812 года в восемь вечера последний французский солдат из Великой Армии, насчитывавшей шестьсот тысяч человек, пересек реку Неман и покинул землю Матушки России. Этим последним солдатом был Мишель Ней, князь Эльхингенский и Замоскворецкий.

Один император, два короля, один князь, восемь маршалов и шестьсот тысяч солдат – все были разбиты. Все – кроме сына бондаря из Саррелуа".

А вот и неправда, мистер Макдоннелл. Все – кроме Мишеля Нея и поляков!

ОКОНЧАНИЕ

"ОСТАЛЬНОГО УЖЕ НЕ УЗНАТЬ…"

В 1813 году все народы, отдавших "Армии Европы" собственных детей, "бога войны" предали. Все – кроме поляков. С этого момента борьба с Наполеоном уже не была императорским покером двух монархов, поскольку, хотя Александр все еще был величайшим врагом Бонапарте ("Он или я, из нас двоих на одного слишком много!") и встал во главе объединенной Европы как "Агамемнон королей" - это была война уже целого континента, всех его помазанников против одного "узурпатора".

В 1814 году, находясь уже на территории Франции, император бил врагов везде, где только их встречал. В десятках мест союзники в ужасе бросались бежать, рассыпались под пушечным огнем, не выдерживали напора пехоты, отступали при виде атакующей кавалерии, убегали в одном месте, отчаянно умыкали в другом. А потом, одним прекрасным утром, когда они уже должны были трястись от страха в замкнутых оградах своих Берлинов, Вен, Петербургов и Стокгольмов, они встали под стенами Парижа! Все сбежали не в том направлении.