Императрицы

— Ваше Высочество, как понравился вам наш новый камергер?..

— Очень… Он прекрасен, как день. Мне кажется, что лучше, умнее и красивее его нет никого не только при нашем, но и при Большом дворе.

— О!.. Ваше Высочество!.. Не только это… Он знатнее всех. Вы знаете, Салтыковы в свойстве с императорским домом. Мать императрицы Анны Иоанновны из рода Салтыковых.

— Oh, c’est formidable!..[19] А какая красавица его молодая жена.

— Вы помните ее? Брак по любви… И кто бы подумал…

— А что?..

— О, пустяки! По городу «эхи» бродят. Не ладно живут молодые Салтыковы.

— Oh, c’est epouvantable!..[20] Как любят у нас такие сплетни…

— Ваше Высочество, мир на сем стоит. Делать нечего, вот и перемываем друг другу косточки.

С этого дня Салтыков стал ежедневным посетителем салона Великой княгини и участником всех игр ее Молодого двора. Он не скрывал своих чувств к Великой княгине и однажды при игре в почту маленький паж подал Великой княгине девиз — картонный апельсин, очень искусно сделанный. В нем было настоящее объяснение в любви. Это не понравилось Великой княгине, показалось ей дерзким и неуместным. Великая княгиня отозвала Салтыкова в угол гостиной. Ее лицо пылало от гнева и смущения, она начала по-французски выговаривать дерзновенному. Салтыков слушал Екатерину Алексеевну, не спуская с нее смелых красивых глаз:

— Простите, Ваше Высочество… Я не думаю отказываться от того, что вам написал. Все — правда. Я вас люблю.

— Люблю!.. Люблю!.. Это слово повторяется при мне постоянно. Но что из этого?.. На что вы рассчитываете?..

— На взаимность… Ваше Высочество!

— Опомнитесь, граф… Вы знаете, кто я…

— Ваше Высочество, я не посмел бы ничего сказать… ни позволить себе, если бы не верил в силу любви… Она всемогуща… Ваше Высочество — живешь один раз… Подумайте… Надев мужской костюм, накинув плащ… Кто вас узнает?.. Никем не замеченная… Вы чувствуете, сколь многи и разнообразны наслаждения любви, сопряженные с опасностью…

— Молчите… Стыдитесь, граф… Мне ли вы говорите сие… Подумали ли вы о вашей прелестной жене, на которой, говорят, вы женились по страсти?.. И она так любит вас и так вам предана… Что сказала бы она, если бы услышала ваши слова?..

— Ваше Высочество, ни вы, да и никто не знает правды в наших семейных делах… Мы умеем скрывать то, что у нас присходит.

— Как?! Вы станете утверждать, что вы не любите вашей жены? Полно, граф, непозволительная страсть ослепляет вас.

— Не все то золото, что блестит, Ваше Высочество. За минуту ослепления я дорого заплатил.

— C’est formidable!.. Стыдно так говорить.

— Ваше Высочество, когда узнаешь подлинную любовь, всякая другая меркнет, гаснет, исчезает и остается пустое и страшное место. Я как путник в пустыне, я жаждал и вдруг увидел прекрасный родник. Я хочу прильнуть к нему жадными устами и пить хрустальную живую влагу красоты и ума…

— Вы слишком дерзновенны, граф.

— Пускай!.. Я люблю вас — оным все сказано и все оправдано.

— Скольким красавицам вы говорите так.

— Одной вам, Ваше Высочество, ибо краше вас не знаю.

— Оставьте, граф. Вас не переспоришь. Наш разговор слишком долог. Великий князь смотрит на нас…

Великая княгиня в негодовании встала и пошла в другой угол гостиной, где играли в лото. Великий князь поднял от фишек глаза на нее. Странен и тяжел был его взгляд, Великая княгиня прочитала в нем ревность, и первый раз она опустила глаза перед мужем.

Наступил сентябрь — время полеванья — охотничьих утех. Чоглоков устроил на Крестовском острове охоту на зайцев. Из Летнего дворца Великая княгиня и приглашенные охотники отправились на остров на шлюпках.

В золотой оправе осенних берез стоял крестовский лес. Запах сухого листа, мха, грибов и свежесть широкого взморья опьяняли. День на редкость был красив. Издали повизгивания собак и ржанье лошадей были слышны. Великая княгиня задержалась с посадкой на лошадь, и только паж оправил ее амазонку, как затрубили рога, подала голос гончая, к ней примкнула другая с подвыванием, и охота, увлекая за собою неопытного пажа, понеслась, погнала по лисице. Екатерина Алексеевна осталась одна и, не желая скакать, шагом поехала по топкой зеленой просеке. Сзади нее кто-то нагонял ее карьером. Думая, что это кто-нибудь из доезжачих, Великая княгиня не оглядывалась. Лошадь нагнала ее и круто была осажена.

— Ваше Высочество!..

На широком нарядном турецком караковом жеребце рядом с нею оказался Салтыков, в шелковом дымном кафтане.

Рога далеко звучали, и слышно было, как неслись за лесом охотники. Вокруг Великой княгини было как в запертом храме. Тишина и безлюдье. Неслышно по мокрому мху ступали лошади. В глубине просеки ложился туман. Голова кружилась от свежего, напоенного лесным ароматом воздуха. Не думая ни о чем, Великая княгиня ехала рядом с Салтыковым.

— Ваше Высочество, не будьте слишком жестоки. Верю в вашу милость. Вот вам моя голова… Никто никогда не узнает о том счастье, которое вы мне подарите. Верьте — я умею хранить тайну.

Великая княгиня молчала. Молодой густой лес непроницаемой стеной отделял их от охоты. Острее и сильнее был запах потревоженного конскими ногами мха и гриба.