Иная судьба

— Дурак, — подобрал слово Кронид. Поднял меч, показывая: бой окончен. — Хочешь в небо — сходи к Гефесту. У племянника хорошо получается ковать крылатые сандалии. А не хочешь…

И исчез, не договорив. Растворился. Шагнул, видимо, по-божественному. Намекая: хочешь — можешь вслед орать, что ты родился с крыльями. Что никогда не ходил без них.

Кроме того вечера, когда шагнул на зов Гестии. Не когда зажег огонь.

Танат потер лицо, уселся на зеленый олимпийский пригорок. Пригорок перекрасился в алый последними лучами солнца. Опять накатила слабость — странно, пока дрался, здоровым себя чувствовал. Нужно будет наглотаться нектара — и крови, что ли, чтобы побыстрее заживало.

За спиной была гулкая пустота и ничего не отзывалось — и это было страшнее боли.

— Брат ушел? — спросила она шепотом. Подошла, пристроилась рядом траве. Потянулась ладошкой посмотреть — есть ли жар.

Танат молча кивнул. Хотел добавить что-то. То ли о том, что Кронид сволочь, то ли о том, что он безумнее Лиссы. Потом мысленно махнул рукой — маленькая-то блаженная уж наверняка знает.

А на лице у царевны был вопрос. Нет — море вопросов. Так и прыгают вокруг побледневших за последние дни веснушек. О чем они тут говорили? Аид сказал что-то плохое, да? Можно ли теперь как-то согреть…

Танат закрыл глаза, чтобы в них не лезло алое солнце.

— В общем, я… посватался.

Гестия ойкнула и еще раз потрогала ему лоб. Наверное, полагала, что он бредит.

— И в общем, твой брат не против, — продолжил Танат спокойно. — Поэтому если вдруг ты не желаешь такого мужа, царевна…

Он приоткрыл глаза и успел заметить, как она вспыхнула до корней волос — ярче закатного солнца и собственного пламени. Потом вскинула на него ясные, лучащиеся глаза.

— Я вышла бы за тебя, даже если бы брат был против. Только… ведь будет война.

— Нет, — спокойно и звучно сказал Танат, вглядываясь в окровавленный закат. — Войны не будет.

— Но брат… то есть, Эреб…

Нужно будет научиться ходить по-божественному, — подумалось Танату. Скоро Мойры опять возьмутся за старое.

Ладошка Гестии согревала ладонь.

— Войны не будет, потому что твой брат не даст ей начаться.

Она встрепенулась — с робкой надеждой. Прошептала: «Как?»

Танат пожал плечами. Сердце выстукивало непонятное — «Будет, будет, будет». А в памяти договаривались слова. Его собственные слова, брошенные в лицо Крониду после первого боя.

Пророчеством — только теперь уже не для старшего сына Крона.

— Бездарно дерёшься.

— Почему это?

— Потому что однажды тебе встретится тот, кто решит пожертвовать собой. И ты проиграешь, даже не промахнувшись.

СКАЗАНИЕ 8. О МЕНЬШЕМ ИЗ ЗОЛ И НЕРУШИМЫХ КЛЯТВАХ

Мир дробится на пену из острых колючих стекляшек,

Мир сплетется в дерюгу и ляжет на плечи, как хлена.

Я вовне выхожу, растворяясь в туманах и пашнях,

И неважно, что здесь не рожать Гее тёплого хлеба.

Этот мир — тоже я, он смеется и плачет со мною,

Он касается сомкнутых век, закрывает ладонями уши.

Кто я, боги, ответьте! Не надо мне званий героя,

Никогда не просил никого слово, как откровения, слушать…

Анастасия Порсева

Оружие может быть — одно…

У меня было два. Еще однажды я взял кое-что — в случае надобности.

Ничего. Мир не рухнул.

Оказывается, чтобы драться бездарно, не нужно оружие. Как для невидимости не очень-то нужен шлем-невидимка.

Случалось тебе исчезать по-настоящему, ты, который не-я? Тот, который смотрит на меня из зеркал, из заздравных час, из вод любой реки и озера?

Очень надеюсь — что не случалось.

Растворяться в тишине и забвении не так-то просто, представь себе. Бывает даже — некому похвастаться, что у тебя все так правильно начиналось.

Или что ты победил, взяв вместо оружия три совета, данных тебе самому.