Иная судьба

Прислушался к беготне и шепоту из-за стен — там пытались исцелить Таната-Убийцу — первую жертву начавшейся войны. Махнул рукой сыну — идем, присядем уже где-нибудь. Только не в тронном зале, и так от него воротит.

— Я тоже не хотел править. После того как сверг отца.

— Что же ты сделал тогда?

Лгал сотню лет, пока остальные готовились к войне. Лгал — и готовился к правлению, а потом вот союзницу нашел, чудовище отыскал, взошел на трон…

— Я слышал о Климене Мудром, Климене-Страннике, — сказал сын. — Слышал, песни слагал… Просто не знал: кто…

В небольшом покое был полумрак, и оттого сидеть напротив Ифита было неловко: будто в кривое зеркало глядишься. Синеглазое, кудрявое, безбородое отражение, плечи — узкие, пальцы — тонкие: морской…

— Ты скитался по миру сотню лет… отец. Набирался мудрости. Узнавал народы. У меня ничего этого нет. Лишь песни и приливы в компании нереид.

— И ученичество у Прометея Мудрого. И разве не вещий Нерей — твой дед?

— Я не создан для трона. Для власти. Для… золота.

Жаль. То есть, жаль, что ты думаешь так, юноша-кифаред. Из справедливых, бескорыстных и чистых, бывает, получаются хорошие цари. Опыта тебе не хватает, так ведь у тебя же есть надежная союзница… советница. Может, еще не хватает — жесткости, твердости для трона Олимпа, а так из тебя бы мог выйти отличный царь.

— Козу заведи.

— Ч-что?

— Козу, пещеру… распорядителя толстого — Эвклея можешь спросить, где он их берет.

Гера у тебя уже есть — будет, кому утку в меду готовить.

Отмахнулся в ответ на недоуменный взгляд сына. Показалось, примерещилось: свилась змея, кусает свой собственный хвост, двоятся строки в свитки Ананки-судьбы — где она, к слову, которая эта, за плечами?

Что-то я даже стал о ней забывать.

— Если начнется война с Посейдоном… с подземным миром, — прошептал кифаред, — на троне Олимпа должен сидеть не я. Должен — тот, кто знает, как править. Возьми. Прошу.

— Не могу.

Возьму венец обратно — не ослабнет ли мое право на подземный мир от этого? А стрела — давний подарок. О стреле пока что подумаю.

— Венец отдай кому пожелаешь. Стрелу не отдавай — она только твоя. И Ифит… прежде чем передать скипетр Владыки — посоветуйся с Герой.

Вдруг да придет к жене в голову — какие можно выставить условия Зевсу (конечно, Зевсу, кому ж еще на троне сидеть!).

— Кли… отец. А… Гера…

Тартар в Хаос да Ехидне под хвост… жену вот еще отпустить забыл. Если оно так бывает у свергнутых царей, то спокойнее на троне сидеть.

Отпустил. Объявил при всех: да, даю свободу. Да, примирился со своим сыном. Нет, не с Аресом. Да, с тем, который меня сверг. И да, жену вот к нему отпускаю. Свадьба… когда решат, тогда и свадьба.

К вечеру перепилась большая часть Олимпа. От неспособности понять — что вообще творится. В их-то глазах это выглядело как-то иначе: раз-два-три, сын свергает отца, отец где-то в Тартаре болтается, сын всходит на трон… А тут, понимаете ли, свергнутый отец гуляет по Олимпу, мирится с сыном, жену вот ему — из рук в руки… А на троне — Зевс.

То есть, сначала приходила Деметра. И рыдала о том, что ее муж на самом-то деле свергать меня не хотел, и его тут самого чуть не свергли… «А меня вот свергли», — поведал я скучно. И донес, что нет, сестра, не собираюсь я никого карать, как я вообще это могу сделать?! Деметра немного подумала — пожала плечами. И заревела опять — уже по другому поводу: из-за Коры. Ах, Тартар, Аполлон же в темнице Олимпа сидит, до того, как его участь решат, и получается: один жених на край света удрал, похититель и возлюбленный — уселся в темницу, сама Кора в материнских объятиях, плачет…

Наведаться, утешить, что ли — я, вроде как, нынче холост, а Аполлон вряд ли опять выйдет в милость…

Мысленно цыкнул на мысли — разлетелись роем пчел, соты оставили: скоро война, ты — свергнутый царь, она любит кифареда, куда ты лезешь, невидимка…

— Я попрошу Зевса за Аполлона, — бросил в сторону Деметры, сбежал, не слушая воплей: кажется, она не хотела, чтобы я просил за Аполлона, хотела — скорее совсем, совсем наоборот, только у меня не было времени вслушиваться — что там за просьба.

Проклятый Эреб, то есть Посейдон, не собирался появляться. Зашился в какую-то щель, исподволь дергал за ниточки. И приходили в движение рати великанов, племена лапифов, какие-то драконы… союз с титанами? Конечно, союз с титанами, вон, Лелайтос и Кой пошли на Олимп и не вернулись, так что их многочисленная родня беспокоится, наверное.