Иная судьба

Составить свою игру: так ребятишки из деревянных кубичков составляют. Вот один — Эреб, которого мне очень, очень нужно заставить встретиться со мной лицом к лицу. Потому что огромная мощь Первомрака в теле неслабого брата моего Посейдона может нам ой, как насолить, да и вообще, мне Первомрак нравится больше мирно спящим в своем дворце. А вот подземный мир, в котором нынче Эреб не властен. Над собственным творением, собственной вотчиной, собственным… здравствуй, ловушка-подземный мир, ты мне очень и очень пригодишься, я поставлю тебя, как кубик, на место. Вот рати, которые Эреб скоро поведет в опустошительную войну: даже не сталкиваться в боях, просто выжигать, выпаливать Золотой Век, просто заставлять плакать алым небо, пока я не сделаю ошибку, пока меня не выдадут ему отчаявшиеся родичи и союзники — как… малое зло в великой войне.

Погоди, Эреб. Вот еще кубик — Тартар, врата которого Эреб не может распахнуть, потому что в подземном мире нынче — другой царь. И значит, ему не просто нужен подземный мир, а очень нужен, значит… ах, как не хватает последнего кубика — приманки в ловушке!

Так, что опять вспоминается: вот Гера, давняя союзница, только сказал, что нужно чудовище — а у нее раз, и нашлось… Гера, у тебя, случайно, не завалялась там приманка для великого Эреба?

Оказалось — совершенно случайно завалялась.

Зевс (уже и забыл, что он здесь) снял со стены лук. Примериваясь, потрогал тетиву, напряг — пустую, без стрелы. Сказал задумчиво:

— А может, и правда. Прощу. Женю на Коре. Отдам подводный мир. И возьму клятву Стиксом — никогда не поднимать на меня руки. Никогда не выходить со мной в бой… Ты знаешь, что такая клятва нерушима, брат?

Еще бы не знать, когда Стикс получила способность принимать клятвы как раз при мне. Страшна, нерушима, вечна для всех, ледяные черные воды, девять лет зачарованного сна, девять лет еще более страшного — смертности.

— Я и сам дал такую недавно Гере и Ифиту, в обмен на скипетр. Что не буду преследовать. Не пойду против них. Даже — что не попытаюсь посягнуть на ее… очаг, — улыбка у Зевса — колкая, но разочарованная. Добыча сбежала — желанная столько веков добыча! Заслонилась великой клятвой, загородилась как стеной — и теперь может чувствовать себя в безопасности…

— Не ты ли посоветовал ей это, Мудрый?

Да. Гера может чувствовать себя в безопасности. Клятва Стиксом нерушима и вечна.

Вечна. И нерушима.

И значит…

— Брат?

Сколько Зевс ждал, пока я размышлял, рассматривая стену, увешанную оружием? Показалось — века.

— Я не советовал ей этого. Но ты прав: это лучший выход. Клятву Стиксом Аполлон не осмелится нарушить.

И ты, как Гера, сможешь чувствовать себя за стеной. За уютной, нерушимой, черной ледяной стеной…

Зевс что-то хмыкнул, выходя — возвращаясь к родному золоту. О том, что он оставит меня наедине с моими мыслями. Кажется, говорил еще что-то о сборе войск.

Титаны, великаны, лапифы вооружались уже в открытую. Пошли набеги на поселения людей — и младший сын Нюкты повесил меч на пояс, вышел в поле — пожинать пряди. Без крыльев, просто так вышел, как крестьянин, готовый жать урожай. Гестия приходила, говорила: у Убийцы получается ходить по-божественному, только когда столько смертей — это трудно…

Золотой век рушился под откос — летел с каждым днем ниже. Зевс вооружал армию, готовясь к войне. Возле Зевса, блестя золотом волос, прохаживался Аполлон — образцовый сын, прощенный родителем. Ифит — еще один сын, прощенный родителем — говорил: Сребролукий его даже успел на соревнование вызвать — кто из них лучший кифаред. «Ну, вообще-то ему сперва вздумалось похвалить мою кифару и сказать, что я неплохо пою. А я в ответ ему сказал, что он неплохо стреляет — отец, ты не знаешь, почему его так перекосило?»

Еще на Олимпе появилась Кора — мелькала тут и там в коридорах, бросала осторожные взгляды, всё смотрела с тревогой: то ли за Аполлона, то ли просто так, не разберешь. Поговорить как-то и не удалось: я мотался невидимкой из подземного мира в Средний, выслеживал Эреба, высматривал знаки скорой войны — и выжидал момент…

Нужно было — чтобы натянулась стрела невидимого лука Ананки. Чтобы под ноги прыгнула грань страшной войны. Чтобы от нас начали отворачиваться союзники, чтобы вокруг зашептались о новых силах Посейдона, чтобы стало ясно: мы можем проиграть…

И когда над селениями людей Медного века замелькали драконы, когда — неизвестно откуда — на города начали накатываться чудовища — тогда позвал Гипноса.

— Найди своего брата, — сказал я ему. — Пусть передаст Посейдону: мы хотим переговоров.

Белокрылый, который в последнее время все чаще ошивался на Олимпе, поскреб в затылке пестиком.

— Найти-то можно, Кронид… только вот с чего ты взял, что Убийца будет что-то передавать Эребу — после того, как тот с ним такое вытворил? Или в неверности подозреваешь?

Угол рта чуть приподнялся. Теряю улыбку в последнее время, наверное — царю подземного мира не положено.

— Не тот брат.

* * *

— Не придет, — хмыкает Аполлон. — Эти подземные…