Иная судьба

Это Ликаон машет вымазанной в жиру рукой, зовет к столу любимчика. А младшенький Никтим что-то там застыл за спинами старших. Вздрагивает губами, но смотрит твердо.

— Отчего же ты не разделишь со мною эту трапезу?

— Я… не могу. Не могу, Владыка. Карай, если хочешь.

Я кивнул. Хочу, мол. А как же — очень хочу.

В пальцах возникла белая стрелка, которой не нужна тетива. Для кощунников я не доставал лук Урана — слишком жирно будет…

Адамантовая молния сверкнула, поражая первого. Холодно блеснула, вонзаясь в грудь второму. Опалила волосы третьему. Четвертый заклокотал пропоротой глоткой…

Стрелка, игрушка матери-Геи, вела счет небрежно, с ленцой. Покидала пальцы хозяина — возвращалась. Сновала туда-назад деловито, как торговец в базарный день.

Раз-два-три-четыре, раз-два-три… сколько там еще осталось?

Кажется, нисколько.

Младшенький — Никтим — смотрит широко раскрытыми глазами на тела братьев. Еще теплые. В пальцах — еще куски страшной трапезы. Рты полураскрыты — будто собираются вина к трапезе попросить.

А аркадский царь Ликаон в бешенстве. Оскалился диким зверем, рычит из глубины глотки:

— Будь ты проклят, Кронид! Ты не всесилен — все знают, что скоро… скоро-о-о-о-у-у-у!

Лицо царя вытянулось в морду, речь переплавилась в сиплый, болезненный вой. Затрещал праздничный хитон, на руках прорезались когти.

Когда он грохнулся на четвереньки, я подождал еще. Пока появится хвост и пожелтеют глаза. Пока рот, изрыгавший проклятия, станет алой пастью с желтыми клыками.

И тогда уже обронил тихо:

— Раз тебе так нравится — будешь жрать человечину до скончания дней. Ты и твои потомки.

Волк хрипло рыкнул, прижал к голове уши, наморщил лоб в оскале. Потом опустил лобастую башку и с аппетитом взялся за того сына, который лежал ближе.

Я развернулся и вышел из зала. Махнул только Никтиму — идем, пока твой папочка не перегрыз тебе горло.

Новый царь Аркадии последовал за мной, всхлипывая и запинаясь по пути.

— Дворец сожгите, — сказал я коротко. — Хочешь — можешь придумать, что я его молнией испепелил. Разрешаю.

Вроде бы, он кивнул. Или, может, голова затряслась, кто там знает.

— В-владыка, а…

— Что?

— А… отец?

— Получил свое. Что ты с ним будешь делать — мне безразлично. Хочешь — посели в золотых покоях. Венец на голову напяль. Хочешь — сдери шкуру. Хочешь — прогони в леса или спали вместе с дворцом.

Впрочем, венец — это я бы не советовал. Людоед — он и есть людоед.

— Не нарушай закон, новый царь Аркадии. Я еще отпирую у тебя.

Вот уж чего он перепугался чуть ли не больше, чем отцовской участи. Но все-таки закивал, начал уверять, что будет рад приветствовать меня в новом дворце, как только построят…

Я хмыкнул. Может, следовало чаще пировать у Ликаона раньше. Выяснить между делом — как он растит таких понятливых сыновей. И таких почтительных. Не то что…

Кивнул на прощание и шагнул прямо на Олимп, не утруждаясь встать на колесницу.

Говорят, Зевс Морской любит дельфином перекидываться, когда торопится к себе в глубину. Только вот Владыке неба и земли недосуг летать птичкой.

Особенно в такой паскудный день.

— В-в-в-владыка!!

А я-то надеялся, что успею на родном троне хотя бы час посидеть. Нет, не судьба, видимо. Говорят, есть у Япета-титана в доме сосуд, где он прячет беды и болезни — так вот, нужно послать к нему гонца, спросить — сосуд никто не разбивал? Не переворачивал?

Явился Владыка к себе в вотчину и до дворца еще дойти не успел, как…

Начальник охраны. Один из оставшихся куретов. Пыхтит, задыхается, сейчас мне сосуд с неприятностями начнет на голову опрокидывать.

Что там может быть?

Драка с утра — было, Зевс — был, на Гермеса жаловаться приходили. Что тогда?

— Твой сын, Владыка…

Мог бы догадаться. Вон, из дворца глухие удары слышатся.

— Опять с Афиной? — скучно спросил я, не ускоряя шаг, но и не замедляя.

С Афиной Арес дрался часто, всегда — с одним и тем же результатом: Афина, торжественно сдувая со лба упрямую прядь, легко шагала по своим делам, Арес тащился к лекарю Пэону, залечивать раны.

Только вот курет мотает головой — странно.

— Что, с Аполлоном?

С сынком Зевса Арес схватывался тоже нередко — по любому поводу, чаще — без повода. После этого к Пэону обычно ползли вдвоем.

Если подумать — с кем он вообще не схватывался? С Гермесом — было (последний раз — в прошлом месяце, когда Гермесу вздумалось поживиться любимым копьем моего сынка). С Гипносом — было (с этим-то за что?!). С близнецом Гипноса — пересеклись два года назад, Арес получил рану в бок, в плечо, метку на лице и «Бездарно дерешься» напоследок (огорчился он не из-за ран). С Посейдоном — и то как-то раз успели зацепиться. С Силой и с Завистью, с младшими титанами, с…

Кто-то любовниц себе собирает, а кто-то вот драки.

Так с кем он еще не схватывался, мой сын и моё воплощённое пророчество?

— С… с Гефестом!

Ну да, с этим не схватывался пока что. Видно, сам понял это.

Потому и схватился.

Не во внутреннем дворе, не в поединке. В мегароне дворца, в драке — смертные друг другу морды так бьют. Боги, правда, тоже бьют — только вот последствий от этого побольше.