Infernum. Последняя заря

— Какая, к сыну, война? — разорвало абсолютную тишину, которая была необычной, потому что в зале находилось больше дюжины человек — они никогда не могли сдержаться от разговоров, шепотков, даже во время выступлений председателя. У старосты собрались основные члены деревенского Совета, который был восстановлен после навалившихся неприятностей. Последние десятилетия были мирными, спокойными и похожими друг на друга, поэтому существование Совета была в большей степени формальным. Никаких происшествий или проблем, требующих вмешательства. К тому же деревня действительно была забыта всеми. Эти нейтральные территории когда-то были предметом спора и многочисленных жертв. Две страны никак не могли поделить землю. Ресурсов на ней не было, но она, находясь на перекрестке трех дорог и возвышаясь над ущельем с одной стороны, была хорошей зоной, дающей преимущество своему владельцу. В результате долгих споров император Патани смог прийти к компромиссу с предшественником нынешнего хана Аз-Карета. Азрет оставался Заравату, взамен чего Аз-Карету отдавались степи Калазора — две нейтральные зоны, освобожденные от войсковых частей и расположений. Поэтому долгие годы в армию никого не призывали, лишь иногда в деревню наведывались отряды для проверки, не царят ли среди местного населения азкаретские настроения, не переманили ли соседи на свою сторону, не ждать ли предательства, так как хоть на деле Азрет и принадлежал Заравату, но торговлю предпочитал вести с Аз-Каретом и Париссией — ближе, выгоднее, удобнее. К тому же Аз-Карету пятнадцать лет выплачивалась хорошая подать и позволялось передвигаться по Тройному пути беспрепятственно, лишь проходя формальный досмотр. По сути, автономия, как назвали бы это в Париссии. Но угроза войны и слухи о том, что Аз-Карет собирает своих воинов на границе, вынудила вспомнить о них.

В письме императора требовалось предоставить условия для проживания двух отрядов на период проверки и охраны границ, обеспечить нужды военных в пище и оружии. В этой напряженной тишине висел невысказанный вопрос, а между строк читалось обвинение.

— Как невовремя!

— Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать… время разрушать и время строить… время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий… время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру[1].

— Игиль, не начинай, — тяжело вздохнул Староста, в десятый раз протирая лоб платком. В руке дрожал свиток. — Вот, у меня тут… Гонец привез послание императора: явить на нужды отряда пункт размещения, продовольствие, шкуры, вино …

— Смотри-ка, самое главное не забыли — вино. Только из чего я вам его сделаю? — прервал старосту старший по виноградникам.

— Тут не указано свежее ему надо или солдатам достаточно будет прошлогоднего, чтобы запить свои страхи и тоску по дому, по теплому боку жены… что-то я увлекся, простите.

— Да ладно, здесь можно спокойно говорить, все мы считаем так же. Что там еще?

— Так, вино, овечью шерсть…

— Он реально идиот? — Рун стукнул по лбу и затем уткнулся носом в ладонь, качая головой.

— Рун!

— Да что? Ну какая шерсть? В октябре? — подскочил Рун и развел руками.

— Прекрати перебивать старосту!

— Да, извините, я просто немного зол, — тяжко вздохнул и сел на место.

— Все мы на взводе, так что давайте пока просто дослушаем, а потом решим, что с этим делать.

— А также обеспечить оружием, сотня мечей, пять десятков шлемов и наконечников для копий.

— Что? — Вздрогнули все. Это был уже не тонкий юношеский голос Руна, всем присутствующим показалось, что гора Рат обрушилась на деревню. — Каким образом я должен ему к первому дню выковать сто единиц?

Одновременно с ним раздались шепотки — значит, приедет полсотни солдат.

— Он пишет, что отряд проверки привезет необходимые материалы…

— И я на месте должен все выковать? За день? — продолжил басить Йофас, уперев руки в бока.

— Не знаю… — Староста пробежался бегло по тексту в надежде увидеть там ответ, но, естественно, не найдя ничего, поднял виноватый взгляд на Йофаса.

— Мы не успеем! — уже спокойнее сказал Йофас, он понимал, что старик здесь ни при чем.

— Йофас, мы могли бы помочь… — несмело раздалось откуда-то сбоку.

— Кто? — Йофас осмотрел поочередно всех присутствующих. — Даже если кто-то из вас окажется способен поднять кузнечный молот и сумеет работать с огнем, все равно не получится. В моей кузнице нас и так трое. Места и инструментов не хватит для одновременной работы!

— А что ты предлагаешь? Может, напишем ответ императору, что ничего мы ему предоставить не можем и пусть катится хоть к Младшему Сыну?

— Неплохой вариант! — усмехнулась Игиль, ни на кого не глядя, лишь рассматривая свои морщинистые, иссохшие руки.

— С тем же успехом можно сразу отпилить наши головы и отправить вместе с письмом. Любое наше промедление или отказ расценят как предательство против Империи.