Инкубья дочь

Вместе с разбойничьей оравой рыжего Чет вывалился на крыльцо. Змейка была подле него, усталая, раскрасневшаяся от духоты. Глоток свежего воздуха заметно взбодрил девушку.

– В Травинки пойдем? Я дорогу знаю. Покажу, – предложила она, но Чет тут же отшил ее.

– Нет. Домой иди. Сам схожу. Не заблужусь, да и дорогу есть кому показать, – Ныряльщик многозначительно кивнул на Руди.

Змейке пришлось смириться и ехать в Ланью Тишь на попутной телеге, что отправлялась из таверны к молочнику. Она посердилась пару минут для порядка, а потом задремала, привалившись спиной к корзине с кувшинами. Мирное фырканье лошади и шуршание колес убаюкивали. Восходящее солнце наливалось силой, настырно лезло лучами под веки. Змейка закрыла лицо рукавом и провалилась в сон.

Проснулась от того что лошадь резко встала, возница выругался, а кувшины в корзине задрожали, затряслись мелкой дрожью, стукаясь друг о друга.

– Что там? – Змейка вскинулась, сунулась к вознице с любопытством.

– Да вона чёта лежит. Не человек ли? Поди, девка, погляди!

«Чёта» лежало в стороне от дороги под осинкой. Ярко-зеленая, расшитая клеверами ткань виднелась издалека. Моховая горка придала предмету лишнего объема – действительно, спутаешь с человеком! А на самом деле – Змейка осторожно подцепила ткань палочкой – тряпка и есть. Жилетка. Девушка нахмурилась и огляделась по сторонам. Лискина ведь жилетка-то! Ее клеверки Змейка узнала, хоть и видела редко. Этот предмет гардероба она наблюдала на подруге нечасто. Лиска считала зеленую жилетку счастливой, поэтому носила лишь по особенным случаям.

Змейка настороженно подтянула одежку к себе, повертела в руках, облегченно выдохнула, не обнаружив разрывов или крови. Похоже, просто потеряна.

Девушка бережно смотала находку в куль, сунула под мышку и снова вернулась в телегу.

Глава 5. Булли-Кутта

Чем ближе Руди подводил Чета к Травинкам, тем сильнее сомневался.

– А он тебе точно нужен? – интересовался аккуратно, с надеждой.

– Нужен, – жестко отвечал Чет, давая понять, что торги уже не уместны.

– Так его там, может, и нету, в Травинках-то… Может, уже всех волков переловил да ушел.

– Мы проверим. Вдруг не ушел?

– Ла-а-адно, – нехотя тянул Руди и в молчаливой тоске закатывал глаза к небесам.

Травинки оказались крошечной деревушкой в одну улочку, по сравнению с которой Ланья Тишь со своими особнячками выглядела по столичному шикарно. Здесь же стояли совсем хибаристые домишки, бедненькие да черненькие. Частокола не было и в помине, хотя, к чему забор, если и тащить-то нечего?

Посреди улицы собрались, пожалуй, все жители – и большие, и малые. Они с интересом смотрели на сидящего в пыли здоровенного парня, у ног которого лежал еще один, связанный по ногам и рукам.

– Вот он, – непроизвольно вскрикнул Руди и запоздало зажал себе рот.

– Позови его, – предложил Чет.

– Не-е-е, не буду. Не пойдет, думаю.

Рыжий как-то сразу засомневался, растерял пыл и гонор. Чет давно уловил фальшь в его громких заявлениях по поводу «своего парня», и теперь издевался над хвастуном.

– Он же, как ты сказал, из твоих парней? И чего же, даже главаря своего не послушает? Несговорчивый какой!

– Ну, понимаешь, он не совсем из моих… Он скорее свой собственный…

– Какая разница свой или собственный? Зовут, кстати, как его?

– Булли-Кутта.

– Иди, позови его!

– Не пойду, – уперся разбойник, сделав страшные глаза.

– Отчего не пойдешь-то? Так сложно что ли?– Чет прищурился настойчиво, желая вытянуть из рыжего правду. «Ну, давай, Руди, признавайся, что наврал мне и нахвастался, что боишься этого кренделя незнамо как, потому что он – отмороженный головорез, и никакой не твой сподручный» – призывал в мыслях с ехидных злорадством.

– Я его боюсь! – сдался Руди, и с души его будто свалился тяжкий камень. – Хочешь, иди к нему сам, Чет. А я – боюсь.

***

Булли-Кутту боялись все, потому что Булли-Кутта не боялся волка.

Не на словах. Он мог доказать это на деле, и теперь под многозначительное молчание толпы в пыли у его ног скулил и корежился волкодлак. Не простой волкодлак – вожак стаи. Хотя, вожаком его именовали люди, сам гордый представитель оборотничьего племени торжественно величал себя «альфой», не слишком-то вникая в суть подобного названия…

Сам Булли-Кутта тоже являлся оборотнем, но не волкодлаком – несколько иной породы. Он был псом. Пес с волком вроде и родня, но пропасть между ними огромная. Главным образом, идеологическая.

Народ созерцал в молчании. Это был не первый пойманный волк, и судьба предыдущих не обнадеживала. Но при любом раскладе жители Травинок радовались и волка не жалели – повода не давал. До появления Булли-Кутты волкодлачья стая натворила в окрестностях много бед, а теперь поредела в два раза.

Все ждали расправы.

К разочарованию собравшихся казни свершиться не удалось. Из-за плотно сомкнутых спин к оборотням пробился человек.

– Я забираю волка, – заявил с такой наглостью, что дед Ложкарь, стоящий в первом ряду наблюдателей, громко крякнул от возмущения.