Инсбрукская волчица

Вчера ночью долго не могла уснуть, думала о старости. Это смешно звучит, ведь мне ещё не так много лет, чтобы беспокоиться о преклонных годах. Но время идёт. А у меня нет ни своей семьи, ни своих детей. У меня есть только моя работа и Вальтер, от которого в последнее время я получаю только требования денег и упрёки.

Он объясняет это тем, что я не прилагаю достаточно усилий, чтобы «стать с ним вровень». Но что это значит? Я стала задумываться с недавнего времени, а так ли неправ мой отец, который всегда называл Вальтера голодранцем и тунеядцем… Ещё год назад я бы откусила себе язык за такие слова. А сейчас вот сижу, пишу и спокойно об этом размышляю. Где-то прекрасное будущее, о котором Вальтер так любит говорить? Оно наступит, но когда? Надо ещё приложить усилия, а для этого я должна ещё выслать ему небольшую сумму из своего жалования?

Для любой морали, не только традиционной, которую Вальтер отвергает, но и для самой передовой, это вряд ли является нормальным. Он не работает из-за неприятностей с полицией, он не виноват, что его преследует система, но ведь и я в этом не виновата!

Почему уже много лет он существует на мои средства? Я отказываю себе даже в покупке новых чулок, а он считает меня только «товарищем по борьбе»?

Прошли те времена, когда я в этом дневнике называла Вальтера женихом. Он не раз уже говорил мне, что не признаёт институт брака в принципе, только свободные отношения. Я живу одна, тяжело тружусь, разочаровываюсь во всех своих идеалах ради чего? Ради свободных отношений?

Это странно, но, пожалуй, единственный человек, к которому я испытываю доверие и уважение – это господин Бекермайер, учитель математики в нашей гимназии. С улыбкой вспоминаю, как я боялась его в свои гимназические годы и в первое время преподавания. Остатки этого страха до сих пор сидят где-то глубоко во мне. Это не даёт мне возможности открыться перед ним полностью. Да мне кажется, он бы и не принял других отношений, кроме сугубо деловых. Но он мне очень помогает с ученицами. Только он может правильно оценить их самые дикие поступки.

А Вальтер… иногда я так злюсь на него, что не пишу ему неделями, но потом вся злость проходит и на место её является беспокойство – он же пропадёт без меня… Сейчас в моём отношении к нему появилось что-то материнское. Я вижу все недостатки его характера, но всё равно не могу его разлюбить.

И ещё: очень долго эта мысль была не произносима даже в дневнике: я хочу от него ребёнка.

19 октября 1904 года