Инсектерра. Выжить в любви

– Подземной твари не повезло, – пробормотал пикар, поправляя смятое крыло и пробуя подняться в воздух.

Когда ему это удалось, летун скрылся в густых ветвях, усеянных кожистыми листьями, и уже оттуда прокричал Баркису, что останется ночевать в кроне брокса.

– Самое безопасное место для таких нежных созданий, как мы. Я буду наблюдать за вашим костром сверху, а с первыми лучами светила вас разбужу.

– До первых лучей еще нужно дожить, – усмехнулся Баркис, поправляя украшенный причудливой вышивкой мешочек на груди.

Воин даже не собирался смыкать век до рассвета, поскольку эту ночь дармисы проводили не в пещере, не в дупле или в норе, как бывало прежде, а на открытой поляне посреди жуткого леса, кишевшего голодными тварями. Нельзя допустить, чтобы погас огонь, нельзя выпустить из мускулистых рук меч. Возможно, на рассвете Дакут проснется и сменит товарища, а пока нечего даже думать об отдыхе.

Но усталость и невзгоды последних дней взяли свое, сильные пальцы разжались, и к рассвету меч повалился на рыхлую подстилку в пятнах бурой подсыхающей крови убитого червя.

* * *

Баркис почувствовал, как по его шее скользит холодное острие ножа и открыл глаза, напрягаясь всем телом для рывка. В то же мгновение мешочек с драгоценными шариками оказался в руках воина из Комаксилона, а сам Баркис даже не смог этому препятствовать, потому что второй могучий кормис навалился на него всем телом, приставив клинок к горлу.

Рядом слабо хрипел Дакут, которого ловко связывал третий разведчик. Еще двое с интересом наблюдали за этой сценой. Бросив взгляд на съежившегося под соседним деревом пикара, Баркис понял весь ужас предательства и вслух застонал от своей доверчивости. Очевидно, пока дармисы спали, летучий гонец добрался до Кормаксилона и указал место, где находились измученные странствием посланники Харимы.

– Я вырву твой грязный язык и скормлю его рыбам, – пригрозил Баркис, оскалившись, но пикар только скорчил насмешливую рожу и с жадностью вцепился в мешочек, который бросил ему старший кормис со словами:

– Получи свою награду!

– Благодарю! Я больше не нужен вам и могу лететь?

– Мы тебя не держим!

Со смешанным чувством злорадства и досады Баркис наблюдал, как вчерашний друг расправляет крылья и вдруг отчаянно выкрикнул:

– Остановите его, пусть нас рассудит королева Магрит. Мы пришли с миром, чтобы передать волю нашей повелительницы и заключить союз. Разве вы не видите, что мы едва живы после опасного перехода? И заставьте вернуть крылана мой мешочек, там прячется великий дар для Магрит. Нельзя его отдавать этому уроду!

Кормис по имени Кадо задумчиво почесал гладкую макушку, а потом решительно махнул рукой.

– Пусть летит! Я обещал ему твой амулет в обмен за сведения и не нарушу свое слово.

Пикар еще раз довольно хихикнул и вскоре длинная, худая фигура его скрылась за широкими листьями пальмы. Дакут согнулся в приступе кашля, который завершился надсадным хохотом, а Баркис был готов выть от горя. Надежда на то, что Магрит отведает отравленный шарик с млечным соком каримбы и толчеными железами мелкого арахнида растаяла как сизый дымок от потухшего костра.

Кадо уперся огромными ручищами в бока и отрывисто скомандовал:

– Доставим вас в Кормаксилон, пусть Совет четырех решит, как поступить с лазутчиками.

– Мой товарищ не может идти… – начал объяснять Баркис.

– Значит, поползет, – пренебрежительно сплюнул Кадо, наступив ногой на волокнистый череп земляного червя и вполне удовлетворенный раздавшимся слабым хрустом. – Эй, Гуто, забери мясо, оно еще не успело протухнуть, а этот кусок хорошо обжарился на углях, будет чем угостить строителей.

Небесное светило только начало приседать на вершины вековых деревьев Гиблого леса, небольшой отряд кормисов и их истощенные пленники еще не успели добраться до зеленой стены Кормаксилона, а на тенистом берегу потаенного ручья уже катался по мху одинокий умирающий пикар.

Искусанные до крови губы его были обильно покрыты пузырящейся пеной, глаза вылезали из орбит от невыносимой боли в животе, а руки напрасно скребли по глинистой почве, пытаясь засунуть в рот все, что попалось вокруг: камешки, травинки, сухие листья, мелких жуков…

Дармисам удалось отомстить за предательство даже не прикоснувшись к хитроумному летуну. Но сами они не надеялись дожить до нового рассвета. Приближаясь к колонии извечных противников, молодой воин Баркис перебирал в голове все возможные варианты собственной гибели.

Какую пытку придумал бы для врага бывший генерал Дармаллак? А что будет забавным для королевы Магрит: смертельный поединок… избиение камнями… безумие от жажды и голода… острозаточенный кол…

Агграх! До чего же обидно собственное бессилие!

Баркис был смел и силен, его босые ступни уверенно ступали по лесной подстилке, обходя охапку перьев, горстку костей чьей-то недавней трапезы или раздавленный плод аргунии, брошенный игривой обезьянкой. Баркис хотел бы умереть, выполнив прежде указание Харимы, а теперь его гибель будет бессмысленной. Это плохо.