Инсектерра. Выжить в любви

Для поддержки она позвала с собой храбрую Ваири.

– Пойдем со мной к новой хижине у стены. Если по пути встретится твой Кадо – ты с ним заговоришь, и он не будет браниться.

Сестра довольно улыбнулась, поправляя на голове украшение из когтей жакамары – подарок дорогого мужчины, предводителя воинов Кормаксилона.

Но никто не обращал внимания на двух девушек, которые с глиняными сосудами в руках прошли мимо кучки строителей и добытчиков, обсуждавших ремонт холодной кладовой, мимо растянутых для просушки шкур танагров, мимо подруг, развлекающих воинов танцами.

Из кузницы доносились звуки размеренных ударов молота, значит, дармис все же взялся за работу, иначе Кадо обещал оставить его без Вводы и пищи. Тика попросила Ваири немного посторожить, а сама заглянула внутрь, готовая в любой момент удрать от опасности.

Пленник сосредоточенно бил тяжелым молотом по каменной наковальне, Тика ахнула, увидев как горящие искры веером падали на кожаный передник. И когда Баркис неожиданно повернулся, то его глаза снова напомнили ей горящие угли. Но сейчас они не жгли злобой, а смотрели растерянно-удивленно.

– Кто ты? Зачем пришла?

– Я… я хотела… вот этот кувшин.

Больше она ничего не смогла сказать, и лишь протянула вперед свое глиняное изделие. Баркис поднял большую руку и утер воду с лица, причем капельки влаги струйками стекали по его мускулистому плечу, и Тика словно завороженная следила за ними, а потом перевела взгляд на металлическое кольцо, удерживающее щиколотку дармиса на цепи.

Теперь высокий темнокожий мужчина и тоненькая девушка просто смотрели друг на друга и молчали. За всю свою недолгую жизнь Баркис говорил с женщиной всего два или три раза. Это случилось, когда владычица Харима обратила внимание на удачливого охотника, позволила возлечь с ней на ложе, прежде чем отправить с опасным заданием в сторону восхода светила.

Потом позор плена и посещения королевы Магрит, но Баркис заставил себя молчать, игнорируя повелительницу врагов. Она была совсем не похожа на Хариму, говорила медленно и словно убаюкивала спокойным голосом. Она даже не угрожала, а больше рассказывала о своих планах создать большой союз племен Инсектерры, где каждый род смог бы приносить пользу соседнему и выручать в случае беды.

Это казалось странно и непривычно сознанию прирожденного захватчика, и ночью Баркис долго не мог заснуть, пораженный тем, что еще жив и никто не собирается пытать его тело.

Сейчас Баркис молчал, но внимательно слушал и присматривался к движению чуждого ему мира кормисов. Многое удивляло и вызывало невольное уважение. Перед ним был сплоченный народ, который и не думал порабощать более слабых обитателей Гиблого леса, а напротив старался поучиться чему-то полезнму у каждого существа вокруг.

Оказавшись в стенах колонии кормисов, Баркис не мог не заметить стройных фигурок и любопытных глаз дочерей Кормаксилона, но даже не предполагал, что одно их таких чудесных созданий захочет с ним пообщаться. Он не знал, как нужно себя вести в такой ситуации, но сердце вдруг начало невыносимо быстро стучать в груди. Неожиданная гостья была необычайно привлекательной, отчего перехватывало дыхание.

Наконец Тика откашлялась и хрипло произнесла:

– Я хотела узнать, не встречал ли ты подобные камешки в горах. Посмотри, я вдавила их в бурую глину. Ты поможешь обжечь этот сосуд? Я могу принести тебе воду в нем. Тебя хорошо кормят? Я могу принести немного сушеного мяса.

Баркис решил, что спит и видит сон. Женщина не приказывала, не снисходила, а говорила так, будто они равны. Она просила закалить ее посуду в огне. Это было самое простое, что мог сделать Баркис – он шагнул к дверям, скоро цепь натянулась, а девушка отпрыгнула назад.

Заметив испуг на ее нежном личике, Баркис умоляюще вскрикнул: – Не уходи, я не причиню тебе вреда! Постой! Прошу, заговори со мной снова.

За стеной послышался тихий смех второй девушки, отозвавшийся в сердце дармиса неведомым прежде сладким томлением. Тика немного порозовела и уже смелее произнесла:

– Я тебя не боюсь, ты же прикован к столбу. Стой, где стоишь и не подходи ближе. Я раздобуду рогатину и передам тебе свой сосуд, однако внутрь заходить не стану. Кадо сказал, ты опаснее айруса, тебе верить нельзя.

Баркис самодовольно расправил плечи и вскинул подбородок:

– Однажды я убил айруса своим резаком. У меня остались отметины от его когтей, хочешь посмотреть? Во мне теперь живет сила десятерых хищников.

– Откуда же десятерых, если ты убил только одного? Я умею считать на пальцах и палочках, мама Магрит меня давно научила.

Игривые интонации в ее голосе заставили Баркиса содрогнуться, он вдруг почувствовал, что тело его плавится, словно мягкий красный металл в каменном чане, но где-то в самом центре его существа мужская суть начинает твердеть и гореть от желания прикоснуться к незнакомке, осмелившейся беззлобно его дразнить.

– Как твое имя? – задыхаясь от новых ощущений, спросил он.

– Я – Тика и знаю тебя. Ты – Баркис из рода дармисов.

– Ты придешь ко мне еще, Тика?

– Может быть. А ты расскажешь о Поющей горе?