Институты и путь к современной экономике

Магрибцы были также членами еврейской общины, в которой существовало представление, что все люди из народа Израиля ответственны друг за друга. В период зрелого Средневековья представление о центральной роли сообщества равных членов было преобладающим как в мусульманском, так и в еврейском обществе. Действительно, «конгрегационная форма религиозной организации стала храмом для новообразующихся религиозных мусульманских общин» [Lapidus, 1989, p. 120]. Как это часто бывает в иммигрантских группах, магрибцы, эмигрировавшие из Ирака в Тунис, сохраняли социальные связи, которые позволяли им передавать информацию, необходимую для поддержания коллективистского равновесия. Соответствующие коллективистские культурные убеждения, в свою очередь, подталкивали магрибцев к тому, чтобы сохранять свою связь с этой информационной сетью.

Ко времени, когда генуэзцы начали заниматься торговлей в Средиземноморье, у них уже были различные освоенные культуры, также они претерпевали воздействие разных социальных и политических процессов. Свидетельства западного индивидуализма датируются периодом до зрелого Средневековья. У Европы есть долгая индивидуалистская традиция, которую некоторые исследователи возводили к древнему миру. Они утверждали, что в древнегреческой литературе и в западных романах прославляется индивидуум, в отличие от восточных сказаний, где прославляется «исполнение собственного долга» [Hsu, 1983]. Каково бы ни было происхождение индивидуализма, к 1200 г. Европа уже «открыла индивида», говоря словами Морриса [Morris, 1972][271].

В средневековый период именно индивид, а не его социальная группа, стоял в центре христианской теологии[272]

. В главе VIII уже обсуждалось, как Церковь способствовала закату крупных социальных структур, основанных на родстве. Она подталкивала к созданию «нового общества на основе не семьи, а индивида, чье спасение, как и изначальная потеря невинности, было его личным делом» [Hughes D., 1974, p. 61; Матфей 10:35–36, 4:21–22, 8:21–22, 2:47–50, 23:8–9]. В католицизме молитва требует наличия священника, а в иудаизме – достаточного числа единоверцев. В исламе молитва в компании других людей считается более богоугодным делом, а молитва вместе со всей общиной – обязательное условие полуденной молитвы в пятницу, священный день мусульман. В XI в. исповедь, долгое время ограниченная монашеским миром, распространилась и среди мирян[273].

Индивидуальные и двусторонние отношения также стояли в центре феодальной культуры XII в., частью которой была и Генуя. Феодальный мир основывался на контрактных иерархических отношениях, которые определяли обязательства одного индивида по отношению к другому[274]. Это был мир, в котором материальные и политические условия основывались не на общих обязательствах индивидов по отношению к более широкому сообществу, а на точно определенных обязательствах индивидов по отношению к их сеньору. Даже битвы проходили не между армиями, а между индивидуальными рыцарями, вступавшими в те или иные армии [Gurevich, 1995, p. 178–180; Гуревич, 2005, с. 146–148].

Развитие правовых систем также отражает разные культурные убеждения в мусульманском и христианском обществах в период зрелого Средневековья. В Европе под вопрос была поставлена пригодность обычного права, которое частично было даже маргинализовано под тем предлогом, что обычаи могут быть ложными. Напротив, в соответствии с главенствующей юридической теорией (суннитского) ислама в качестве легитимного источника права признавался консенсус общины[275]

.

И хотя в центре генуэзской политики стояли кланы, контракт, которым генуэзцы в 1096 г. образовали свою коммуну, был контрактом индивидов, а не кланов. Договоры между Генуей и другими политическими образованиями подписывались всей тысячью членов коммуны, а не только консулами или лидерами кланов. После установления подестата число генуэзцев, занятых в торговле, резко выросло. К концу XII в. в каждом заграничном торговом центре занимались торговлей уже не десятки, а сотни генуэзцев. В то же время Генуя столкнулась с волной иммиграции. В отсутствие работающих социальных сетей, которые обеспечивали бы передачу информации поверх границ кланов и среди многочисленных семей новичков, весьма вероятным стал выбор именно индивидуалистского равновесия[276]. Как только оно было выбрано, индивидуалистские культурные убеждения стали тормозить инвестирование в информацию. В отсутствие координационного механизма переход к коллективистскому равновесию стал маловероятным.

Коллективистские культурные убеждения были фокальной точкой среди магрибцев, а индивидуалистские культурные убеждения – фокальной точкой среди генуэзцев. Указывают ли исторические данные на наличие соответствующих институтов? Наблюдались ли высокий уровень инвестирования в информацию и коллективное наказание у магрибцев и низкий уровень инвестирования в информацию и индивидуалистское наказание у генуэзцев?