Иоанн Грозный (СИ)

         Малюта усердствовал. Председатель следователей, мимо Бориса, он хватал всех, кого называли осужденные. Круг от Марфы зацепил посетителей Гирея. На дыбе, под кнутом и обручем, в испанском сапоге выбивали раздумья да взвешивания, не перебежать ли к сильнейшему. Нашли мнимых и действительных проводников хана до Москвы. Все пошли и по делу отравления. Застенков и пустых монастырских келий не хватило. Арестованных заставляли рыть себе глубокие ямы во дворе. Там они и сидели. Мимо бегали бродячие псы, с рыком набрасывались на головы жертв, из ям высовывавшихся.

         28 октября царь женился на Марфе. В притворе Троицкого собора Слободы сестры Скуратовы разложили по плечам невесты расплетенные толстые косы, осыпали хмелем. Борис Годунов с женой подвели Марфу к аналою. Марфа шаталась, клонилась падать, оступилась   расстеленного сукна. Свечу держать не могла. Мария сжимала своей рукой ей руку. Обняв подругу, Ирина Годунова поддерживала ей спину. Опричники черными воронами вдавились в  белые стены. Насупившийся Иоанн глядел  исподлобья. Метал молнии. Тишина стояла такая, что залетевшая осенняя муха издавала рев сражения.

         Царь воевал со смертью. Сверхобыденным волевым усилием, изнурительным постом и отчаянной молитвой, раздиравшими его плоть, он звал Христа отодвинуть земное небытие нареченной. Держа в храме под локоть неизлечимую, на каждом шагу заваливающуюся Марфу, он внушал наполнить ее энергией бытия. От него – к ней. Он не даст ей умереть, как умерли другие его жены. Он вмешался вовремя. Он победит, как победил Спаситель. Но он был только человек. И отец его был смертным, не Вседержителем. Вопрос: «По что оставил Ты меня?» растворялся в дыму мирры и ладана, уходил вместе с тихими шагами священников, неосторожным бряцанием кадил, шорохом одеяний. Намного выше ростом невесты он своим знаменитым буравящим взглядом  пронзал кику с обвисшим покрывалом, видел курносый славянский нос, кусок  румян и над ними - он  затянутые сеткой преждевременных морщин  веки Марфы. Озера глаз были затуманены. Достигнув цели мечтаний, невеста едва понимала, что происходит. Она выбрана из двух с половиной тысяч, а потом из двадцати четырех. Непростая, но купеческая дочь превозмогла боярок с дворянками. Она – лучшая, она – красивейшая,  достойнейшая. Вот и отец с дядей рады. Успели пошить кафтаны окольничих да глядят остро на брата Каллиста, сменившего в кравчих  Григория Грязного. Недолго  торжество Собакиных. Шесть годин царь потерпит, питаемый мучительной сладкой памятью, а там сметет их вал родни иной царицы.

         Слеза брызнула на кургузую щеку Иоанна. Он плакал о себе. Замечая, как плоха Марфа, положил казнить Бомелия. Только казня, отменит ли приговор звезд, через четыре года назначавших ему самому кончину? Коли бы усилием возродил он Марфу, а смертью Бомелия отмел бы смерть свою! Пустое! Отойти от царства! Замкнуться в опричнине. Пускай без него как хотят! Дали бы пожить младой Марфе. Иоанн глядел круголядь. Видел сыновей, Малюту, Годунова, читал печать смерти на всех. Все умрут. Нет прощенья, нет смысла... Не хохочут ли, глумятся небеса? Есть ли на самом деле жизнь после смерти? Существует ли воздаянье за грех и праведность? Умри – проверь! Архимандрит Леонид задавал вопросы. Полумертвая невеста шевелила  губами с проступившей розовой пеной.

Дружка

Мария Скуратова говорила громко, переводя с русского на русский. Царь отвечал твердо. Их обвенчали, протащив невесту под руки вокруг аналоя. На две недели Марфа стала царицей. Ее положили на носилки и отнесли на  брачное ложе. Жених в светлых одеждах был введен товарищами в покой. Он потоптался в комнате, где запах разложенных желтых и синих осенних трав должен был отбить запах болезни. На столе лежал каравай хлеба, солонка, курица, которую им следовало разломить. Смеясь они должны были разорвать гузку, определяя, кто станет главным. Марфа убоялась мужа и самой жизни заранее. Иоанн поцеловал ее в матовый пахнущий белилами лоб. Щеки лежащей в беспамятстве невесты были напомажены, как у мертвой. Наедине со смертью, крадущейся от  стен, Иоанн был сломлен. Он завыл раненым волком. Страшные безумные рыдания сотрясали воздух, пока не ударили к заутрене. Иоанн вышел белым седым покойником. Малюта, Годунов и другие поклонились ему, желая здоровья и благоденствия. Зубовный скрип был ответом.