Иоанн Грозный (СИ)

         Проведав о долгоожидаемой смерти Сигизмунда II  Августа, московские дворцовые льстецы настойчиво повторяли сомнительные последние слова, благословлявшие корону Ягеллонов Рюриковичу. Что ж, Иоанн  всерьез собрался воцариться в Речи Посполитой. Призвав  посланника - литовского канцлера Михаила Гарабурду царь заявил: «Мы поразмыслили и находим, что можем управлять вместе тремя государствами (Россией, Польшей и Литвой), переезжая из одного в другое. Требую передать Московии только Киев без всяких иных городов и волостей. Отдам  в обмен Литве Полоцк и Курляндию. Возьму Ливонию до реки Двины. Титул наш будет таков: Божьею милостью господарь царь и великий князь всея России, Киевский, Владимирский, Московский, король Польский и великий князь Литовский. Имена всех других областей распишем по знатности. Польские и литовские воеводства могут стоять выше российских. Требую уважения к вере Греческой. Требую власти строить церкви православные во всех

моих

государствах. Пусть венчает меня на королевство польское не латинский архиепископ, но митрополит московский!.. Ни в чем не изменю ваших прав и вольностей. Буду раздавать места и чины с согласия обеих ваших дум, польской и литовской. Когда же, изнуренный летами в силах душевных и телесных, вздумаю оставить свет и престол, чтобы в уединенной обители жить молитвою, тогда изберите себе в короли любого из сыновей моих,  не чуждого иноплеменного князя. Паны говорят, что Литва и Польша нераздельны. Их воля, но я скажу, что хотел бы лучше быть единственным великим князем первой. Тогда, утвердив все ее законы крестным целованием, взяв к России один Киев,  Литве возвращу силою или договорами все ее владения, отнятые поляками, и буду писаться в титуле великим князем Московским и Литовским. Далее: могу, но не без труда, объезжать земли, ибо приближаюсь к старости, государю же надобно все видеть собственными глазами. Ежели не хотите меня, возьмите в короли сына кесарева, заключив с ним мир на сих условиях:   1 Киев и Ливония к России; Полоцк и Курляндия к Литве; 2 мне, кесарю (императору Священной Римской империи немецкой нации) и сыну его Эрнесту помогать друг другу войском или деньгами против наших общих врагов (шведов, турок, крымских татар). Тогда буду желать добра Литве и Польше столько же, как моей России. В сем тесном союзе кого убоимся? Не захотят ли и все иные государи европейские к нам присоединиться, чтобы восстать на злодеев христианства? Какая слава?! Какая польза?! Наконец, приказываю тебе сказать панам, чтобы они не избирали королем князя французского (Генриха Анжуйского). Сей князь будет другом злочестивых турок, а не христиан. Если изберете его, то знайте, что я не останусь спокойным зрителем вашего неблагоразумия. Еще объяви панам, что многие из них писали к нам тайные грамоты, советуя мне идти с войском в Литву, дабы страхом вынудить себе королевство. Другие просили у меня золота и соболей, чтобы избрать моего сына. Да знает о том ваша Дума государственная».

         Гарабурда спешно выехал в Варшаву. Но там уже избрали новым королем француза Генриха Анжуйского. Поляков очаровал  французский посол Монлюк, который в пышных речах сравнивал польских и литовских панов с древними римлянами, именовал их ужасом тиранов – тиран сидел в подмосковном Версале, Александровой слободе - обещал миллион золотых, сильное французское войско  для изгнания россиян из Ливонии, совершенную зависимость короля от сейма.

         Однако брат Генриха Карл IX скоро умер, далеко не пережив суматоху Варфоломеевской ночи, им одобренной. Генрих бросил провинциальный престол и полетел к набережным Сены, чтобы по пути заскочить на коронацию в Реймсе корону. Возня с претендентами, надежды, разочарования, сладкие фантазмы владеть Вильно, Варшавой и Краковом обуяли соседские венценосные головы с умноженной силой.

         Султан Селим прислал панам бумагу, что если королем  станет принц австрийский, воспитанный в ненависти к Оттоманской империи, то война его с Речью неминуема. Князь российский смертельно опасен. Султан настоятельно рекомендовал возложить королевский венец на добродетельнейшего из вельмож - Сендомирского воеводу,  или лучше – на друга Порты Седмиградского князя Батория. Шведский король с сыном шли третьими. Отдельно выставлялся и Альфонс, князь Моденский.

         Будто не получив сведений о раскладе сейма, Иоанн гнал из Москвы послов сулить   в короли, вместо себя, сына Феодора. Поляки то находили оскорбительным. Литовцы же безумству запоздавшего претендента возрадовались. Вильнюсские вельможи рассудили, де навезут царевичу птиц. Сидя со свиристелями, дроздами и малиновками, дозволит он им управляться, как хотят. Венценосным приданным Феодора провозглашались Полоцк, Смоленск и вся земля Северская. Литовцы по-прежнему звали Иоанна с войском поддержать выход Литвы из Речи Посполитой.