Йога, смерть и учение Карлоса Кастанеды

Но тогда выходит, что и мир первого внимания, и любой мир второго внимания есть разновидности омертвения вечной жизни. Единственный, вневременной мир схлопнулся до размеров конкретного пространства и времени, сколь бы грандиозными они нам ни казались.

Посмотрим на эту проблему и с личной позиции. Воин, живущий безупречной жизнью, способен сосредоточится на своих действиях и делать лучшее, что может. Ему не важен текущий уровнь энергетики, не играет роли и уровень развития, и даже сила его текущих переживаний не существенна. Его не волнует, видит он привычную обстановку или ошеломляющий набор светящихся нитей. Он просто делает свой труд и знает, что это всё, что он может.

«Единственный мир» для воина – это мир его труда и действия, а не количество измерений. Переход в такую позицию отбрасывает всё остальное на периферию внимания, и возникает странное чувство, что есть один-единственный мир – мир твоих действий. Труд жизни – универсальный ключ, открывающий ворота вечного мира. И не ради магических эффектов воин должен достичь его и держаться в нем, но ради того, чтобы узнать смысл собственного существования.

В книге «Властелин колец», написанной профессором Толкиеном, есть эпизод, где очень хорошо говорится о вечном мире и о том, как туда попасть. Маг Гэндальф – «служитель вечного солнечного пламени» – бьется с Барлогом, существом, сотканным из глубинного подземного огня. В предельном напряжении Гэндальф побеждает его.

«Я одолел врага; он низвергся с заоблачных высот, в паденье обрушивая горные кручи. Но тьма объяла меня, и я блуждал в безначальном безвременье путями, тайна которых пребудет нерушима»[37].

Конечно, тайна этих путей нерушима, ведь о «месте», где нет начал и концов, времён и мер, невозможно сказать ни одного разумного слова.

Поразмыслив над книгой профессора, я пришёл к выводу, что её персонажи – Фродо, Сэм, Гэндальф, Арагорн, Барлог, Саурон, Горлум – есть разные части одного и того же энергетического тела. О том, как такое может быть, мы поговорим немного позже. Это энергетическое тело символизировано у Толкиена кольцом Всевластия.

Более того, в своей книге профессор описывает не мифический мир Средиземья. Он рассказывает о нашем обычном повседневном мире. Исход битвы Гэндальфа с Барлогом говорит нам о том, что вечный мир – безначальное безвременье – достижим лишь в борьбе солнечного пламени сознания и глубинного подземного огня страстей. И откроется он лишь тогда, когда потенциал обеих сил будет исчерпан до последней капли.

Безначальное безвременье и шизофрения

Раньше или позже, воин приобщается и к видению, и ко второму вниманию. В видении он оказывается в безначальном мире. А вторым вниманием он созерцает вырезки из него. Поскольку эти вырезки по неясной причине стабильны и повторяемы, они получают отдельные названия – «мир первого внимания», «первый мир второго внимания», «чёрный мир» и так далее.

Однако границы между мирами проходят лишь в нашем воображении. Этих миров нет, как нет и «тела сновидения», «астрального тела», «тела второго внимания» и «дубля». И «миры», и «тела» завязаны на одном и том же субъекте, с одним и тем же грузом несделанного. Подтверждая это, Мамардашвили рассказывает, что для древних греков периода их расцвета характерно ощущение посюсторонности всего. Ну а Ницше, провозгласивший идею сверхчеловека, с отвращением отзывается о «потусторонниках» – людях, верящих в существование отдельных миров[38].

Мы сталкиваемся с этой логикой и в практике йоги. Неопытный глаз увидит в ней разнообразие поз, состояний и эффектов. Каждая асана для него – завершенный мир, один из бессчётного числа. Однако любая поза состоит из простых внутренних движений, таких как втягивание лопаток или давление стопами в пол. В каждой позе их от 3 до 8, а всего разных внутренних движений – 12.

Йог, как и воин, может сосредоточится на своих действиях, то есть на делании этих движений. Он способен отбросить в сторону эффекты поз (например, боль) и своё состояние (например, усталость), ну а формы поз давно стали ему привычны – ведь он повторял их тысячи раз. Потому форма тоже уходит на периферию внимания йога.

И в фокусе остаются только внутренние движения, которые надо всё время делать заново. А они, конечно, от позы к позе повторяются, ведь их всего 12. Тогда йог и видит, что он всегда делал одну бесконечно длинную асану, всегда был в одном-единственном мире. Более того, мир этот всё время был прямо перед ним, невидимо присутствовал за разными мирами-позами.

Чтобы понимать, чтобы мыслить, что не равно заучиванию и повторению, чтобы совершать действия, меняющие мир и судьбу, мы должны каждый раз заново прикасаться к безначальному безвременью. Вне такого прикосновения мы мертвы, даже если обладаем способностями Арендатора[39].