Иосиф Грозный [историко-художественное исследование]

— И потому... пэрэд всэми вами я ставлю... задачу: в этом, 43-м ми должьны разгромит фашистскую Гэрманыю... полностью... Да... Этот год должен стат годом пабэды, годом рэщающих сражений. Ми и так опозорылис пэрэд всэм миром... пэрэд народом. И тэпэр... имэя внов и болээ сыльную, и лучше вооруженную армию — это я подчэркываю — лучше вооруженную, ми... коэ-как с грэхом пополам стали тэсныть нэмцев. На Сталынград... наступалы всэго ДВЭ... пуст ударные, ДВЭ! нэмэцкие армии. На флангах были две армии румын и плохенькая армия итальяшек. А как... и чэм ми пабэдыли? Помимо обороняющихся двух армый ми бросили еще 10 свэжих армый рэзэрва, две танковые и два воздушьных флота. И это... называем ми... великая побэда? Нэ побэдить такимы сыламы било бы просто пэрэ-ступлэныем...

Сталин помолчал, отпил из своего стакана и по-старчески пожевал губами. У него были очень плохие зубы, которые он с тридцатых годов не лечил. Дантистов к себе не подпускал.

— Я понымаю... Жертвы огромны... Я поны-маю — армия толко-толко стала по-настоящему ваэват... Ми научыли ваэват наших гэнэралов... Но... Война нэ кончается... Пабэды... рэщителной пабэды... нэт... Эти мэрзавцы... саюзныкы... нэ идут на открытие второго фронта. Чэрчилл — бол-щяя сволоч... болщяя скатына... Но нэ дурак... Бросат в агон своих солдат он нэ хочэт. Он рэщил отсыдется... и въехат в рай на нашем... — Сталин употребил совсем уж неприличное, но точное сло-

во. — Рузвэлт лучше понимает обстановку, но и он грээт руки на наших промахах. По данным ва-энной разведки, Амэрика сэйчас поставила под ружье около ДЭСЯТЫ миллионов солдат. Оны, амэриканцы, пустыли на полный ход всу про-мышлэнност... пэчатают горы оружия... Вот вам примэр: кажьдый мэсяц у них со стапэлэй схо-дыт... авыаносэц!

На нащэм горбу... на наших страданиях... на нашей кровы... оны разбогатэют... И потому... я ставлю задачу пэрэд вамы... пэрэд командующими фронтамы, пэрэд Гэнэральным штабом тэпэр уже нэ учытса ваэват — учытса ПАБЭЖДАТ! Ми нэ даром создали гвардыю, нэ даром учрэдыли новие ордена, промышлэнност производыт за-мэчатэльную тэхнику, намного прэвосходящую тэхнику фашистов. И потому в этом году надо разгромыт нэмцэв, взат Бэрлин и — пабэдоносно закончыт войну... Тэм болээ, саюзныки всо-та-ки в августэ-сэнтябрэ могут открыт... второй фронт...

Сталин все еще был уверен в магической силе своих приказов и предреканий. Точно такой, если не большей, особенностью обладал и Гитлер. Со временем Сталин стал более осторожен в прогнозах. Но Сталин стыдился одного, самого большого просчета, когда, выступая на торжественном заседании в честь годовщины Октября (заседание проходило под землей, в вестибюле станции метро «Маяковская» 6 ноября 41-го года), сказал:

— Еще несколько месяцев, еще полгодика, может быть, годик... И фашистская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.

Он стыдился вспоминать об этом предсказании, которое слышали миллионы, и впоследствии в книге его речей и приказов Верховного главнокомандующего о Великой Отечественной слова эти были потихоньку убраны.

Второго фронта, как известно, ни Рузвельт, ни Черчилль не открыли.

В апреле 43-го Сталин созвал совещание командующих фронтами (присутствовали и некоторые члены Политбюро). Он был уже в новой маршальской форме (указ о присвоении звания Маршала Советского Союза был опубликован 6 марта 43-го года), но форма лишь оттеняла больную и старческую бледность его лица. Воспаление легких, которым он болел, только что закончилось. Здоровье вождя восстановил новый американский препарат сульфидин, который, чтобы убедить мнительного Сталина, сначала испробовала на себе также заболевшая от близкого общения Валечка, она тоже хрипела, кашляла, ходила с температурой, но от сульфидина быстро пошла на поправку, восстановила румянец, смешливый блеск в глазах. А Сталин поправлялся медленно, и на совещании его впервые видели таким немощным, вытирающим обильный от слабости пот, и с голосом, звучащим хрипло и тихо. Впрочем, Сталин редко говорил громким голосом, как раз наоборот: чем важнее были его сообщения и распоряжения, тем медлительнее и тише он говорил.

На громадном столе — совещание на этот раз проходило в Ставке Верховного — на подготовленной генералом Антоновым карте были обозначены все позиции войск на 12 апреля — день, а точнее, вечер, когда проводилось это важнейшее совещание. Маршал Жуков в своих воспоминаниях о Сталине с недоумением писал, что вождь почти никогда не пользовался ни в Кремле, ни в Кунцево настенными картами, что было бы нагляднее и удобнее. Но ни Жуков, ни даже ближнее окружение Сталина не знали, что Сталин для своих предварительных стратегических и тактических расчетов и планов пользуется... картонными, отпечатанными с помощью штампов макетами — силуэтами танков, мотоциклистов (механизированные дивизии), орудий, солдат (пехотные дивизии), самолетов (авиадивизии).