Исаакские саги

— Вот именно. Там. Вы построите новый сад. Хм — для импотентов. Насадите иные деревья. Ищите Лопахина.

— Да уж нашел. И главный согласен.

— Так чего ко мне пришли? Как к старому ребе? Так у меня ни денег, ни сада нет.

— Есть, есть, Борис Исаакович. Вот. Вокруг. — Он обнял за плечи молодого доктора. — Вот именно: здравствуй племя молодое, незнакомое!

— А мне, стало быть, предлагается ждать звук лопнувшей струны? Благо есть новые инструменты со струнами.

— Нет, Борис Исаакович…

Я не стал ждать ответной реплики, а пошел смотреть больного с прободной язвой. Проходя мимо открытого лифта, увидел мирно дремавшего на стуле в глубине кабинки, нашего старого, даже древнего лифтера, по кличке Перс. Он и сам себя так называл. Я повернулся к идущему следом будущему хозяину жизни, жаждущего улучшения ее качества.

— Перс на посту. Когда нас изгоните, Перса не забудьте приютить. Представляю: Мы ушли — вы рубите стулья, стены, смотрите на луну, нюхаете свежий, новый, всенепременно благодетельный, живительный воздух, представляя и предвкушая рождающееся под вашими руками лучшее качество жизни, возникновение прихотливых личностей, возрождение великих российских чудаков! И при этом падают на вас и гремят канонические слова, пронизывающие во все времена, всякие улучшения жизни: «А Перса-то забыли» А он-то тоже личность.

Коллега современен и хочет быть на уровне цивилизованного мира. Но ведь сначала надо стать цивилизованными. Всё ж в начале было слово. Деньги были потом. Но он славный парень. Ко мне хорошо относится.

Вообще-то, конечно, смотреть на всё и на всех добрым глазом немножко попахивает равнодушием. Но и этого не надобно бояться. Да, я хулу и похвалу приемлю равнодушно, а там, по ситуации. В случае нужды и изменишь позицию. Не отдам отделение. А если перехвалят, или сильно побьют? Это как и подставить другую щёку. Просто жить надо с такой идеей, а уж при драке видно будет.

Без денег плохо, конечно; но зато сохраняешь безмятежность духа. Здоровьё всё же поправлять безмятежным проще, надёжнее. Для людей.

И пошёл себе оперировать. Язву зашили. Без проблем и безмятежно.

После операции я спустился к себе в кабинет. Закурил. Дверь приоткрылась и в щель воткнулась голова старого Перса:

— Барсакыч. Больной пришел на консультацию.

— Пусть войдет.

Старик распахнул дверь, пропуская больного, и опять пошел на свой пост, на стул в глубине лифта.

Вошел довольно невзрачный дяденька, плохонько одетый, годков, так, около пятидесяти. Ходит с трудом. С ним жена. Оказалось — нога болит. Сосудистые дела. Начинается гангрена. Класть надо срочно.

Может, еще можно спасти ногу, сделав сосудистую операцию.

— Вас какая поликлиника направила?

— Я из деревни. Мы под Липецком живем.

— Доктор, а надолго? Лежать долго? У нас там четверо детей осталось. — Это жена. У неё забот больше, чем у него.

Я еще не знаю, как положить — иногородний же. А она уже про сроки спрашивает. Да и удастся ли ногу сохранить?

— Так вы не москвичи? — Очень умный вопрос.

— Нам сказали, что вы это лечите. У вас один из наших оперировался. Оставили ему ногу.

Я решил, что лучше не выяснять, кому это мы ноги спасли. А вот как быть с этим?

— Ходить трудно? — Еще один мудрый докторский вопрос. — Сумеете доехать до министерства?

— Профессор, я съезжу, а он у вас пусть пока посидит.

Решила, видно, что если профессором поименует, то дело лучше пойдет. А может, и впрямь, решила. Раз главный здесь — стало быть, профессор. Главный в нашей квартире. А все ж понравилось — лесть, как комары, сколько не отмахивайся, а эффект на лице, или где-нибудь еще на теле.

Я объяснил жене, что и как нужно сказать в министерстве, чтоб направили к нам в больницу без денег. Привезет бумагу оттуда, я напишу, что потребно лечение, главный врач утвердит резолюцией разрешение, а приемный покой оформит и примет в отделение. На справке из деревенской больницы я сделал необходимую рекомендующую запись.

Жена ушла, больной остался в коридоре. Сделали ему и укольчик обезболивающий. Пусть ждет в относительном комфорте — то есть с меньшими болями.

Еще через пару часов звонок. Главный врач.

— Ты что?! По миру больницу хочешь пустить?

— Что такое?

— Почему иногороднему даешь разрешение на бесплатное лечение?

— Предложите ему. Может, он заплатит?

— Заплатит! Заплачет. Ты ж объяснил, как сделать бесплатно, где получить разрешение.

— Да он, может, и не откажется платить. Колхоз заплатит. Или совхоз. Где он там работает?

— Чистеньким хочешь остаться. Сам, мол, готов лечить бесплатно, а главный врач сволочь деньги тянет.

— Да причем тут! Я — за. Оформите его платно.

— Что ж я у колхозника с четырьмя детьми из кармана тащить буду?

— Ну и я также. Ну, ладно. Лечить-то будем бесплатно. Операцию, если по старому — веной его обойти склеротическое препятствие. А если на уровне сегодняшних умений?

— Что ты имеешь в виду?

— Поставить стент. Спиральку в зауженное место. И легче, и быстрее, и безопаснее.

— Ну? Делай.

— Две с половиной зелёных каждый стент..

— Хм! Ну, так делай по старому.

— Вот я и говорю: Здравствуй племя молодое, незнакомое.

— Что несешь? Не понимаю.